Одиночество дипломата

3 июля 1941 года, на двенадцатый день войны, кремлевский горец наконец овладел собой, вернулся с дачи в Москву и решился выступить по радио. «Братья и сестры», к которым обращался вождь, узнали трагическую реальность: враг захватил Литву, часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины (на самом деле положение было гораздо хуже). В этот же день Политбюро решило отпустить Исполкому Коминтерна «один миллион долларов для оказания помощи ЦК Компартии Китая».

На следующий день был арестован командующий Западным фронтом Д. Павлов и генералы его штаба. Арест Павлова поддержал Г. К. Жуков. На Героя Советского Союза (за Испанию), участника финской войны Павлова возложили всю ответственность за преступные просчеты сталинской верхушки. Всего за период с июля 1941 года по март 1942 года были расстреляны 30 советских генералов.

8 июля Сталин принял английского посла С. Криппса и предложил внести в англо-советскую декларацию только два пункта: взаимопомощь и обязательство обеих сторон не заключать сепаратного мира с Гитлером. Черчилль дал такое согласие. Первый британский морской транспортный конвой прибыл в Архангельск 31 августа 1941 года. В целом за время войны 40 северных конвоев, неся чудовищные потери, перевезли 4 миллиона тонн снаряжения, включая 5 тысяч танков и 7 тысяч самолетов. Черчилль, оказывая масштабную помощь Советам, сильно рисковал, лишая английские войска бесценных запасов. Исход войны на Востоке висел на волоске, и не было никакой уверенности, выстоит ли Советский Союз и не заключит ли Москва с Берлином новый мир. Рассекреченные впоследствии документы подтвердили эти опасения. Среди нескольких известных эпизодов наиболее достоверным считается попытка Сталина через посла Болгарии И. Стаменова предложить Гитлеру нечто вроде нового Брестского мира с огромными территориальными уступками. Фюрер, рвавшийся к Москве, на переговоры не пошел. Напротив, уверовавший в свою победу Гитлер даже отдал приказ о свертывании военной промышленности Рейха.

В книге «Великий Глобус» Уильям Буллит писал: «Через месяц после нападения Гитлера на Советский Союз президент Рузвельт отправил своего личного представителя мистера Гарри Гопкинса в Москву на встречу со Сталиным… Мистер Гопкинс сделал правильный вывод, что русские будут стойко сражаться, поэтому ленд-лиз для них отвечает нашим национальным интересам. Но в ответ он не попросил ничего. Он не обозначил жизненную заинтересованность Соединенных Штатов в свободной и независимой Европе. В той отчаянной ситуации Сталин не смог бы отказаться от письменных гарантий уважать послевоенный суверенитет всех европейских государств. ‹…› Война — это не борьба за призы. Военные действия должны сопровождаться конструктивными политическими и моральными усилиями. Это было не только в интересах Соединенных Штатов, но и всех союзников, включая русских, в конце войны добиться свободы и мира для европейских и азиатских народов».

О степени отчаяния Сталина говорит его послание Рузвельту в сентябре 1941 года. «Отец народов» предлагал заменить отступавшие советские войска англосаксами и даже предоставить американским войскам «любой участок советского фронта под полным командованием американского руководства». К этому времени Сталин отбросил пролетарскую идеологию и сделал упор на русские национальные и патриотические ценности. В его кабинете даже появился портрет Суворова. Из Гулага вернули уцелевших военачальников и иерархов православной церкви. В официальной советской пропаганде Англия и США из уже привычных врагов-империалистов и «поджигателей войны» превратились в «коалицию свободолюбивых народов».

В начале ранней московской осени в американском посольстве стали готовить для эвакуации персонал и архивы Спасо-Хауса. По воспоминаниям секретаря посольства Чарльза Тэйера, группа сотрудников была отправлена в Казань, где «местные татары, недовольные наездом иностранцев и трудностями с пропитанием, забросали американских чиновников камнями, когда те отправились в продовольственный магазин».

В те месяцы Буллит оставался в Вашингтоне не у дел: бывший посол в исчезнувшей французской республике, которому не предлагали никакой работы. Ни первые, ни вторые роли. При этом Рузвельт официальную отставку дипломата не принял. Как вспоминали многие очевидцы, обстановка в знаменитом особняке на Пенсильвания-авеню была крайне напряженной. Среди членов президентской администрации не было согласия. Снаружи Белого дома пикеты левых либералов и правых изоляционистов ходили по тротуару в обе стороны с антивоенными плакатами. Генри Форд отказывался выполнять заказы для англичан. По ряду предприятий прокатились забастовки протеста против выпуска военной продукции. Для подавления одной из них — на заводе «Норт Америкен» в Калифорнии — по приказу Рузвельта применили военную силу.