Одиночество Калли и Кайдена

В последние несколько дней я все время думаю о том, что бы я чувствовала, если бы мы с Кайденом были вместе. По-настоящему, в полном смысле этих слов. Чем дольше я изучаю эту идею, тем разнообразнее становятся мои мысли. Иногда мне кажется, что думать о таких вещах вообще неправильно, но в другие моменты я наслаждаюсь и самими мыслями, и возникающими при этом образами. Похоже, что я – это больше не я, как будто он изменил меня и я превратилась в девушку, способную рассуждать о возможностях жизни и любви.

Вчера в гостиной я замечталась и представила его губы у себя на груди, как было в тот вечер, когда я все ему выболтала, и тут в комнату вошла мама.

– Ты выглядишь такой счастливой, – сказала она и присела рядом со мной на диван. – Давно не видела у тебя радостной улыбки.

Я вгляделась в нее, вгляделась пристально. Неужели ей никогда не приходило в голову, хотя бы на долю секунды, что со мной могло произойти что-то ужасное? Допускала ли она такую мысль, но идея оказывалась настолько страшной, что она не могла удержать ее в голове?

Чья-то теплая рука трогает меня за плечо. Я пугаюсь, выворачиваюсь, ручка и дневник падают на кровать.

Кайден делает шаг назад и выставляет вперед руку. Я тяжело дышу, стоя на коленях на кровати. Кайден одет в длинные шорты, черную толстовку с капюшоном, на ногах кроссовки. Волосы убраны под вязаную шапочку, губы двигаются – он что-то говорит.

– Что ты здесь делаешь? – Я выдергиваю из ушей наушники.

– Твоя мама сказала, что ты здесь, наверху. – Он обводит взглядом маленькую комнатку с оштукатуренными стенами и полом без ковра, останавливается на неубранной постели. – Это твоя комната или гостевая?

– Предполагалось, что это будет гостевой дом. – Я кладу айпод на кровать и встаю. – Родители строили его много лет, но смогли довести только вот до такого состояния.

Кайден с улыбкой смотрит на дырочку в стене, которую нужно зашпаклевать.

– Мои родители помешались бы, если бы у нас хотя бы часть дома выглядела так.

– Мои отвлеклись на другие дела – спорт, городские собрания, конкурсы пирогов, попытки уговорить нас с братом не уезжать далеко от дома. У них много других занятий.

– Значит, у них есть интерес к жизни. Мне это нравится. – Кайден смотрит на меня сияющими зелеными глазами. – Твоя мама симпатичная. Я с ней, конечно, и раньше встречался, но сегодня она была очень разговорчива.

– Что она тебе сказала? – Я внутренне морщусь.

Кайден снимает шапочку и взбивает рукой слежавшиеся волосы. Концы взлетают вверх, несколько прядей падает на лоб.

– Не слишком много.

– Правда? – Я смотрю на него с сомнением и изгибаю брови. – Что-то я в этом сомневаюсь. Могу поспорить, она тебе уйму всего наговорила.

Кайден изо всех сил старается не улыбаться.

– Она была очень мила. – Он обходит меня кругом, я поворачиваюсь, чтобы не терять его из поля зрения. – Сказала, она в восторге оттого, что мы подружились и встречаемся.

– Я ей ничего такого не говорила, – парирую я, чувствуя смущение. – Она сама делает выводы.

Кайден оказывается у меня за спиной, я снова начинаю поворачиваться, но он берет меня за плечи, останавливает и прижимается грудью к моей спине.

– А почему ты ей ничего не сказала?

Я пожимаю плечами, а саму пробирает легкая дрожь – чувствую его дыхание у себя на шее. Кайден склоняет голову над моим плечом.

– Потому что я ничего не рассказываю ей. Я не… – Обрываю себя на полуслове.

Губы Кайдена касаются моего уха и прикусывают мочку.

– А разве мы с тобой не друзья, Калли? Что же тогда мы такое? – Он медленно проводит зубами по краю моего уха. – Мне бы очень хотелось это выяснить.

– Не знаю.

Делаю вдох. К чему он, черт возьми, клонит?

– Я все время думал о той эсэмэске и решил, что нужно прийти и узнать твой ответ, – хриплым шепотом говорит он мне в ухо. – Я бы пришел и раньше, но отец заставил меня тренироваться. Он сказал… сказал, что я немного сдал, с тех пор как уехал.

Твердая как камень грудь Кайдена, прижатая к моей спине, доказывает, что его отец просто лгун.