Одиночество Новы

Я на секунду зависаю:

– А что тебе сыграть?

– Что хочешь, – пожимает он плечами. – Только чтобы это было со значением.

Терпеть не могу, когда он так говорит. Лэндон из тех, кто на все смотрит глубже, чем обычные люди вроде меня. Я роюсь в памяти в поисках подходящей песни, но все чем-то не подходят: та слишком быстрая, та слишком медленная, а ту мне пока еще так хорошо не сыграть, как хочется. Наконец я решаю: сыграю собственную песню, которая не выходит из головы с того самого дня, как он меня поцеловал.

– Ладно, есть у меня одна песня, только пообещай, что не будешь смеяться.

– С чего бы мне смеяться?

– Потому что я сама ее сочинила. И она, наверное, не так хороша.

– Наверняка хорошая, – заверяет он меня. – И вообще, я никогда не стану над тобой смеяться.

Лэндон не шутит, и я так люблю его за это. Хочу сказать ему прямо сейчас, что я люблю его, хотя поняла это уже давно, но, как всегда, трушу.

Напевая про себя, я поднимаю палочки над головой, делая вид, что сейчас с грохотом обрушу их на барабаны, но касаюсь мягко, хоть и решительно. Начинаю играть, все больше увлекаясь. Наконец закрываю глаза и слушаю свои руки, растворяясь в ритме, досочиняя про себя слова, уносясь в другой мир. Если бы я не знала, что так не бывает, то поклялась бы, что в этот момент с легкостью отделилась от собственного тела.

Но вот песня кончается, миг покоя уносится прочь и сменяется тревогой. Я открываю глаза и вижу, что складной стул пуст. Оглядываюсь в одну сторону, в другую и пугаюсь, потому что Лэндона нигде не видно.

– Что, так плохо? – вслух спрашиваю я, хмуро глядя на палочки в руках.

– Нет, замечательно. – От его голоса за спиной я подскакиваю.

Разворачиваюсь на табуретке, роняю палочки и прижимаю руку к колотящемуся сердцу:

– Блин, ты меня напугал!

Он не смеется надо мной, даже не улыбается. Просто смотрит на меня с озадаченным, почти изумленным видом.

– Это было прекрасно, – говорит Лэндон решительно и проводит пальцами по моей скуле. – С днем рождения, Нова, – шепчет он, и веки у меня сами закрываются, а его рука опускается все ниже, по щеке, по шее, к воротнику рубашки. Он чуть оттягивает его, просовывает пальцы мне в лифчик, укладывая меня спиной на барабаны. Я сильно ударяюсь головой, но так поглощена ощущениями от того, как его большой палец ласкает мне соски, что не обращаю внимания на боль и звон в ушах.

Его тело нависает надо мной, он тянется губами к моим губам.