Одиночество Новы

– Понятно, – говорит парень, и на лице у него появляется новое выражение: грусть пополам со злостью, да еще с оттенком неловкости. – Нехорошо вышло с Ники. Она просто обозлилась на меня за… Да я уже, хоть убей, не помню за что. – Он с потерянным видом отводит взгляд, и я замечаю, что глаза у него красные. Он, должно быть, под кайфом и утром уже ничего не вспомнит. И меня тоже. Странно, но мне слегка обидно.

– Тебе незачем перед ней извиняться. – Я поднимаюсь на ноги, отряхиваю пыль с ног. – Ты не виноват.

Его губы начинают было изгибаться в улыбке, но не успеваю я перевести дыхание, как она пропадает.

– Ну, это утешает. Что не я один так на нее действую.

Я снова прислоняюсь к перилам, ставлю на них локти. Между нами всего одна ступенька, но кажется, что он где-то очень далеко.

– Откуда ты ее знаешь? Ты же здесь не живешь?

Парень качает головой, вставляет сигарету в рот и посасывает кончик.

– Я тут только на лето. Тристан – мой кузен, а мне надо было где-то перетоптаться. Он и предложил. – Изо рта у парня вырывается облачко дыма, он со страдальческим выражением лица пожимает плечами.

– Тристан хороший, – говорю я, возя ногой по ступеньке. – Я его с детства знаю.

– Да, он отличный парень. – Парень хмурится, глядит вниз, сдвинув брови. – Умеет забыть кое о чем.

Он прерывисто вздыхает, а когда поднимает на меня глаза, я чуть не падаю. Это уже слишком! Так похож – я просто не знаю, что делать. Кажется, сердце опять вот-вот разорвется. Хочется убежать, спрятаться, лишь бы не переживать это снова, но хочется и избавить его от этой боли, если уж в тот раз не смогла.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, делая нерешительный шаг к нему и понимая, что этим вопросом уже чуть-чуть приоткрываю дверь.

– Ах да, извини. – Он протягивает руку, и ладонь у него вся в угольных пятнах. – Куинтон.

Я почти ждала, что он скажет «Лэндон». Пальцы у меня дрожат, когда я вкладываю руку в его ладонь, но, как только наши руки соприкасаются, я чувствую, что мне делается по-настоящему спокойно в первый раз за весь год.

– Приятно познакомиться, Куинтон.

– И мне приятно с тобой познакомиться, Нова, тезка «шевроле».

На его губах снова появляется легкий намек на улыбку, он сжимает в своих длинных пальцах мои руки, кожа у него теплая. Мне это не нравится, потому что, когда я в последний раз коснулась руки Лэндона, она была холодная как лед, и это мучительно напоминает о том, что Куинтон не он, всего лишь похож, да и то не очень. Просто человек, который носит в душе тоску и боль, как Лэндон когда-то.

– Значит, ты здесь будешь все лето? – спрашиваю я, не в силах выпустить его руку, понимая, что спокойствие меня покинет, как только я это сделаю – снова отпущу Лэндона.

Куинтон кивает, шевелит пальцами, и я думаю, что он сейчас отстранится. Но он все так же держит меня за руку.

– Да, по крайней мере до тех пор, пока не придумаю план.

– План?

– Ну да, план жизни, или как там еще это называется.

– Я никак не называю, – честно отвечаю я. – У меня его, в общем-то, и нет.

Куинтон смотрит на меня в упор со смущенным видом:

– Да, у меня тоже нет. – Лоб у него морщится, он закусывает губу и кидает мимолетный взгляд на мои губы. – Ты не хочешь…

Дверь с сеткой распахивается и с грохотом ударяется о стену дома. Мы поспешно расцепляем руки, Делайла с Диланом выходят на лестницу, улыбающиеся, с довольными глазами. Делайла замечает, что мы с Куинтоном отодвигаемся друг от друга, и тайком с любопытством косится на меня, но мне не до того – я чувствую только, как уходит из меня покой.

– Ну, я вижу, знакомить вас уже не надо, – замечает Дилан с понимающим видом, словно догадался, что происходит.

А ничего и не происходит – по крайней мере, так я говорю себе.

Дилан достает из кармана расстегнутой клетчатой рубашки пачку сигарет и начинает их чем-то набивать, а Делайла подбрасывает в руке бутылку с пивом и приглаживает разлохматившиеся волосы.

Куинтон бросает сигарету через перила.

– Я пойду в дом, – бормочет он и торопливо шагает к двери.

Мои пальцы так и тянутся, чтобы схватить его за рубашку. Мне хочется его удержать, хочется умолять и расспрашивать, пока он не расскажет, почему у него такой подавленный вид, но я только смотрю ему вслед. Когда дверь за ним захлопывается, я чувствую себя такой виноватой, как никогда в жизни.

– Я бы уже домой поехала, – говорю я Делайле, держась за живот – опять накатывает тошнота.

Делайла обычно недовольна, когда я начинаю слишком рано собираться домой, но сейчас она смотрит на меня и кивает:

– Ладно, подожди меня в машине.

Я тоже киваю и торопливо иду к воротам, размеренными, но быстрыми шагами, напоминаю себе на ходу: считай и дыши. Забираюсь в машину, запираю дверь на замок и мысленно точно так же запираю свои чувства. Делайла на лестнице целует Дилана на прощание, а к тому времени, как она садится в пикап, я уже почти прихожу в себя.

– Господи, Нова, да что с тобой? – спрашивает Делайла, усаживаясь на водительское место и захлопывая дверь. – У тебя такой вид, будто тебя сейчас вырвет или что-нибудь в этом роде.