Одиночество прошлого

— Родители требуют присмотра. Я не сомневаюсь в этом. Даже не спорю. Но сколько они ещё проживут? Может год, а может пять лет. И что потом? Ты окончательно врастёшь в компьютерное кресло и разучишься общаться с людьми. Будет тебе под сорок лет. Толстый, лысый, небритый мужик, который никому не нужен. Выйдешь на свет из своей берлоги и от тебя шарахаться начнут, а ты будешь от людей шарахаться. С криком убежишь домой, а потом откажешься выходить из него. И придётся мне врачей вызывать. Класть тебя в психиатрию…

— Порой кажется, что я сам там скоро окажусь, — ответил Гена. Дверь открылась с ноги. В комнату влетел отец Гены с ведром воды. Весь в муке.

— Сын, пойдём на рыбалку? — предложил он, с ярко горящими глазами, такой взгляд, в котором отсутствовал разум, пугал. Резкие движения. Суета. Быстрый разговор. — Я уже и прикормку сделал.

— Это из себя? — спросил Гена, с сомнением посмотрев на отца.

— Да ладно, испачкался немного, — он стряхнул муку сплеча. — Сейчас мы возьмём удочку и пойдём рыбачить.

— Поздно уже, — сказал Данко. — Ночь на дворе.

— Ничего. Есть ночная рыбалка. Главное на неё успеть. И закинул старик невод. А там золотая рыбка. Эта рыбка желание исполняет. А я дурак был, что отпустил. Надо её было в аквариум посадить, — он нахмурился. — Ты помнишь рыбку в аквариуме? Такую красивую. Мне её тогда папа подарил. Где-то была фотография.

Он резко развернулся и пошёл в коридор, что-то продолжая бормотать себе под нос, забыв про ведро, которое так и осталось стоять посреди комнаты.

— У тебя есть ещё вопросы? — спросил Гена друга. — У меня тут филиал больницы. Какая нормальная женщина согласится в нём жить?

— Та, что любит, — ответил Данко. — Просто поверь. Такое тоже бывает.

— Не в моей жизни. Но то, что я Таи написал… Наверное, это правильно. Не знаю почему, но такие ощущения, что правильно. Хотя, я и не считаю, что из этого что-то получится, — упрямо ответил Гена. — Но пообщаться это не помешает.

— А там глядишь и общение станет чем-то большим. Ты только сразу ей душу не изливай и в грехах не кайся. Она не священник, чтоб тебя исповедовать, — посоветовал Данко.

— Тебя послушать, так я полный дурак, — поморщился Гена.

— А кто целый час мялся? — усмехнулся Данко. Он достал телефон и посмотрел на часы. — Ладно, мне пора. Ты главное не останавливайся на достигнутом. Посмелее. Сам же знаешь, что девчонкам это нравится. Пока будешь стоять и мямлить, она ждать устанет и точно уйдет.

— Уж как-нибудь без твоих советов обойдусь.

— Не, без них, ты никак не обойдёшься. Иначе ты бы до сих пор «думал», — надевая ботинки, сказал Данко. Из кухни появился отец Гены с мокрыми штанами. Но он этого не замечал. В руках держал губку со вставленной в неё укропом.

— Смотрите, какую я золотую рыбку поймал! — довольно сказал он.

— Чего-то совсем ему сегодня плохо, — заметил Данко.

— Так полнолуние. Почему-то фазы луны влияют на состояние. Мать сразу путает день с ночью, а отец полностью в свои фантазии уходит, — ответил Гена.

— Держись, — Данко хлопнул его по плечу. — Наладиться всё.

— Угу, — поглядывая в сторону отца, сказал Гена. — Созвонимся, а я пойду отмывать рыболова.

Данко ничего ему не ответил. Вышел на улицу. Прохлада ночи сразу коснулась лица. Редкие фонари почти не освещали улицу, но можно было увидеть звёздное небо. Красивое, яркое. Правильно, что он настоял на своём. А то Генка совсем в болоте быта зарос. И любит её. Хотя Данко так и не понял чего там было любить. Серая девчонка, которая хорошо на скрипочке пиликает. Генка хранил записи с её выступлений. Прям помешался на ней. Но у каждого свои вкусы. И не ему о них судить.

Он вышел из полосы света в тёмную ночь. Неожиданно наступила темнота. Резкая и пугающая. Данко оглянулся. Темно. Может свет отключили в районе? Такое бывает. Но рядом было слышно, как работал двигатель машины. Значит у неё должны быть включены фары. Он обернулся на звук. Ничего не видно. Какая вероятность, что фары машины не работали? Данко заставил себя взять в руки и успокоится. У него в кармане есть телефон. Надо только его достать. А там всё прояснится. Только дрожащие руки не удержали телефон. Он упал на землю. Данко закрыл глаза. Досчитал до десяти. Успокоился.

Стоило ему открыть глаза, как мир вернулся. Рядом машина светила фарами. Позади в доме горели огни. Чуть дальше были видны фонари. Телефон лежал на земле. Он поднял его. Провёл по разбитому экрану. Тот засветился голубоватым светом. И что это было?

Данко дошёл до дома. Стоило войти в квартиру, как он сразу окунулся в ароматы, что доносились с кухни. Из комнаты показалась голова Ваньки. Мальчишке было уже шесть лет. Разноцветные глаза сейчас только ярче стали выделяться. Светлые волосы и такой же непоседливый характер заставлял думать соседей, что шестилетний мальчишка его сын. Ванька чему-то рассмеялся и убежал назад. Прошло уже пять лет. Через год ему уже в школу идти. Быстро время идёт.

— Что готовишь? — спросил Данко, заглядывая на кухню. Эля стояла у плиты, что-то напевая себе под нос. При виде него, улыбнулась.

— Картофельную запеканку. Как там Генка?