Одиночество шамана

– Всё нормально. Засмотрелся я на эту розу, – он отвёл взгляд от клумбы. – Понимаешь, даже удивительно. Мы говорили с Марго о тёмной материи, наполняющей весь космос, и о темной энергии, которая движет вселенными. Я подумал, что в каждом человеке всё это тоже есть, но мы привыкли считать чёрное чем-то плохим, дьявольским, поглощающим всё чистое и светлое. Как-то не хочется признаваться, что в тебе содержится нечто тёмное, инфернальное, невнятное, что не поддаётся никакой логике и порой толкает в омут страстей, заставляет совершать немыслимо дурацкие и дерзкие поступки, и ты сам не знаешь, как к этому относиться, вернее – знаешь: всё это не назовёшь добропорядочным, но без этого жизнь пресна и скучна, как диета для похудания, когда считаешь каждую калорию.

– Между прочим, недавно одна знакомая открыла мне свою жуткую тайну, – вспомнила Настя. – Она сидит на кефирной диете. И все думают: вот молодчина, хватает же силы воли! А девушка-то что делает, когда рядом нет посторонних? Забирается на антресоли, достает из запасов банку тушёнки, открывает её и с наслаждением съедает, всю! А утром на виду у всего офиса с благостным видом потягивает из стакана кефир…

– А похудела хоть?

– Немножко. Почти незаметно. Но вообще-то, непонятно, зачем она решила ещё больше похудеть – и без того костлявая.

Андрею было скучно говорить о какой-то девице и её диетах. К тому же, Настя его невольно перебила, и он так и не закончил свою мысль.

– Так вот, – сказал он. – Говорили мы, значит, с Марго о тёмной материи и всяком таком. И вдруг приходишь ты и предлагаешь поглядеть на эту чёрную розу. Когда я увидел её, то знаешь, о чём подумал? О том, что она выросла из самого космоса…

– Фантазёр! – изумилась Настя. – Ой, какой же ты у меня фантазёр! И я тебя за это люблю…

Вообще-то, она его любила не за это. Она и сама не знала, за что именно его любит. Просто он был для неё самым своим из всех людей, это даже и не объяснишь, если вы по-настоящему ни разу не влюблялись.

За разговорами они незаметно дошли до набережной, упакованной в нарядную брусчатку и гранит. С реки дул лёгкий сырой ветер, немного пахло тиной и рыбой, которую жарили на больших противнях в прибрежном кафе. А вот пышные букеты в красивых целлофановых пакетах, увитые разноцветными ленточками, ничем не пахли: роскошные цветы, равнодушные и холодные, казались произведением искусства, а не живыми настоящими растениями. Их продавали бойкие девицы, все, как на подбор, с густо подведенными ресницами и ярко накрашенными большими губами.

Андрею не нравились ни эти девицы, ни их товар. И потому, когда одна из цветочниц подбежала к нему, ласково улыбаясь и протягивая букет, он даже отшатнулся.

– Кавалер, подарите своей даме цветы!

Ему не было жалко денег. С тех пор, как он стал работать в «Какао», они у него водились. Но помпезный, вычурный букет определённо не нравился Андрею.

– Будьте джентльменом, кавалер!

Андрей, конечно, знал: женщины любят, когда им дарят цветы. Букет для них значит нечто большее, чем красивая композиция. Композиция, составленная, в принципе, из женских и мужских половых органов растений: все эти тычинки, пестики… Так ярко и страстно, безмятежно и наивно никто на Земле не демонстрировал то, что принято скрывать, – и в этой красоте и пышности таилась сама любовь.

Настя наверняка хотела, чтобы он купил букет у этой вульгарной цветочницы, заученно тарахтящей привычные фразы. Всё-таки он не так часто дарил ей цветы.

– Денег нет? – нагло спросила цветочница. – Эх, кавалер…

И тут он разглядел в букете скромную белую ромашку, а рядом с ней какой-то дивный пушистый цветок, похожий на желтый одуванчик. Среди холодных роз, надменной восковой калы и лакированных карликовых гладиолусов они выглядели сиротливо и как-то неприкаянно, такие свежие, яркие и настоящие.

– Сколько? – спросил он.

Девица назвала сумму, и Андрей, не задумываясь, отсчитал деньги.

– Достань мне ромашку, и цветок-одуванчик, и, пожалуй, вот этот фиолетовый колокольчик, – сказал он. – А остальное можешь деть куда хочешь. Нет, ещё, пожалуй, вот эту зелёную веточку дай. На ёлочку похожа. Как она называется? Спаржа? Надо же! Я привык к спарже в другом виде…

Насте понравился простой, но яркий букетик, тем более, что нести его было удобно – он не стеснял движений, как это бывает, когда руки заняты пышной охапкой цветов. И цветочница тоже осталась довольна: на её взгляд, парень был настоящим лохом; ну, кто же платит за весь букет, чтобы выбрать из него самые простенькие цветы? Однако она не могла не заметить: букет у Андрея получился оригинальный, и некоторые женщины невольно притормаживали шаг, чтобы разглядеть его в руках Насти.