Одиночество (СИ)

— Кто бы сомневался! — с раздражением произнёс Вернон. — И я догадываюсь, почему вы так говорите. Потому что вас не существует. Вы — плод моего больного воображения, и как только я пытаюсь напрячь свои мозги, чтобы вернуться к реальности, вы исчезаете. Так что сейчас я разговариваю в пустой комнате, где нет никого, кроме меня.

— Вернон, ты ошибаешься! — горячо возразил Орсон Брумер.

— Ошибаюсь? Тогда докажи это!

— Вернон, ты должен поторопиться.

— Мне некуда торопиться, — мужчина откинулся на спинку дивана, раскинул руки в стороны и скрестил ноги, всем своим видом показывая, что у него достаточно лишнего времени, чтобы ни на дюйм не двигаться с места. — А если ты всё-таки знаешь причину, по которой мне следует шевелить задницей, то назови её.

— Во имя нашей дружбы…

— Это в прошлом. И знаешь почему? Потому что мир меняется, а вместе с ним меняемся и мы. Орсон, я не видел тебя более двадцати лет. Более двадцати лет я не вспоминал о нашем детстве, а вспомнил лишь тогда, когда проснулся в постели один и обнаружил, что пуста не только моя кровать, но и мир вокруг меня. Можешь себе вообразить, чтобы опустел целый мир? Так не бывает. Но у меня есть выход, и Джек мне в этом поможет.

— Пожалуйста, не слушай его!

— О, так ты его знаешь? Ещё одно доказательство того, что наш разговор происходит лишь в моём больном сознании, потому что Джек существует исключительно здесь, — Вернон прикоснулся указательным пальцем к виску.

— Ты заблуждаешься!

— Не стану с тобой спорить, — согласился мужчина.

— У тебя в кармане до сих пор лежит афиша. Ты же не станешь утверждать, что она тоже является плодом твоего больного воображения? — напомнил Орсон.

Вернон не мог с точностью вспомнить, где он в последний раз оставил сложенный вчетверо листок бумаги с цветным изображением повзрослевшей Джулии Керслэйк (ещё один факт в пользу умопомешательства), но тут же сунул руку в карман. Да, афиша стриптиза лежала там.

— Ты знаешь что-нибудь о ней? — тихо спросил Вернон Левитт. — Недавно мне приснился плохой сон, в котором Джулия…

— …стала наркоманкой? — закончил за Вернона Орсон.

— Значит, это правда?

Наступила тяжёлая пауза.

— Почему? — нарушил молчание мужчина.

Снова тишина.

— Так не должно было случиться, — шёпотом проговорил Вернон Левитт, пряча лицо в ладони.

— Она сделала свой выбор, — с сожалением сказал друг детства.

— Не смей так говорить! Она не могла добровольно погубить себя!

— Почему же? Люди очень часто имеют склонность к тому, чтобы губить себя. Например, ты.

— Например, я, — задумчиво произнёс мужчина, вспомнив о револьвере.

* * *

Вернон проделал напрасную работу, потому что ни один из тех указателей, которые он испортил краской по пути в этот город, не помог ему привлечь внимание уцелевших людей. Единственными, кто посетил одинокого жителя Таргет-Тауна, были призраки, живущие в его собственной голове.

«Оставь надежду всяк сюда входящий», — почему-то Вернон Левитт вспомнил именно эту строку из «Божественной комедии» Данте, прочитанную после знакомства с Линдой. Она посоветовала ему познакомиться с гениальным творением итальянского поэта, но он одолел только часть, посвящённую описанию ада и грешников, томящихся в нём. Стих, всплывший из памяти, венчал адские врата.

К сожалению, мужчина на самом деле утратил всякую надежду вернуться к прежней жизни. Судя по всему, впереди его не ожидало ничего хорошего, кроме окончательного помешательства.

Приблизившись к столу, Вернон открыл выдвижной ящик и взял в руки заряженный револьвер.

— Кого я вижу! — радостно произнёс Джек в голове мужчины. — Неужели ты наконец-то решился внять моему совету?

— Замолчи и не мешай мне сосредоточиться, — оборвал его Вернон Левитт.

— Ладно, валяй! — в комнате повисла мёртвая тишина. Полная звуковая стерильность.

— Пора поставить точку, — обратился к пустоте мужчина и навёл дуло револьвера на висок. Рука задрожала, словно оружие весило не менее двадцати фунтов. Во рту пересохло.

«Лучше покончить с этим сразу, пока я окончательно не струсил», — подумал Вернон. Он ощутил, как ладонь, обхватывающая рукоятку, стала мокрой. Указательный палец осторожно прикоснулся к спусковому крючку, но пока не совершал своего последнего действия, напоминая пугливого зверька, изучающего незнакомый предмет.

«Одно нажатие, и этот мир окончательно опустеет», — мужчина постарался избавиться от посторонних мыслей и сосредоточиться на том, чтобы не промахнуться, иначе его будет ждать долгая и мучительная смерть. Главное, всё сделать правильно. Прижатый к виску металл незаметно переместился к затылочной части, и Вернон скорректировал направление ствола для точного выстрела.

Неужели ему не хватит духу спустить курок? Его больше ничего не связывает с этим миром, и ему остаётся только уйти. Казалось, что за указательный палец одинокого человека началась нешуточная борьба инстинкта самосохранения с остатками разума, не желающего наблюдать за тем, как локомотив здравого смысла, попыхивая трубой, с пугающей скоростью несётся под откос.