Одиночество тоже компания (СИ)

  Посидели очень весело, гости разошлись - в нашем случае поднялись к себе на шестой и седьмой этаж с нашего четвертого, а мы с папой еще посидели с полчаса в гостиной, пока Саша прибирался.

  - Нике шестьдесят исполнилось, ты же знаешь, она праздновать отказалась. С ума сошла совсем - фитнес, омолаживание, пластика. Не может смириться, что уже не тридцать и не сорок, даже не пятьдесят. Хочет молодость вернуть, завела себе любовника на тридцать, что ли, лет моложе, тренера по фитнесу. На развод ни я, ни она не подали, она все порывается, но так и не дошла до суда. Я сказал, что разводиться не согласен, так что в загсе нельзя, только через суд.

  - Ты надеешься, что она к тебе вернется? - я спросила больше из любопытства, чем от искреннего интереса.

  - Уверен, Маша. Это все пройдет, перебесится. Не хочу, чтобы она старела в одиночестве, а так и будет, сделай она такую глупость.

  Но папа ошибся. В сентябре мама легла в клинику делать очередную операцию, и не в ту, в которой работал давно ведущий ее хирург. Он категорически отказался оперировать, убеждал маму, что с ее сердцем еще один наркоз может быть смертельным. Мама пошла в другую, где за деньги готовы были на все, что закажет клиент, даже ему во вред. Она умерла на операционном столе.

  Саша привез меня в Дубну вечером, накануне похорон. В пустом траурном зале нас встретил только профессионально скорбящий служащий. Я подошла к маме, крепко сжимая Сашину руку. Она лежала с закрытым лицом, и я подняла покрывало. Толстый слой грима, привычное холодно-равнодушное выражение, но и обиду, и растерянность читала я... И мне стало невыносимо жаль маму - женщину, не умевшую любить, не нуждавшуюся с моей любви, несчастливую... И жаль, что ничего уже не будет - не поймем друг друга, не сблизимся, даже голос ее я не услышу никогда...

  - Прости, мамочка, - прошептала я, касаясь холодной руки. - Я люблю тебя, мам, - шептала я, задыхаясь от невыплаканных слез. - Прости...

  В глазах потемнело, голова закружилась. Ноги не удержали, и я не упала только потому, что Саша меня держал. Пришла в себя в соседней комнате, на руках у мужа, от резкого запаха нашатыря. Отвела ампулу, что держал работник бюро, прошептала: 'Хватит'.

  - Маша, давай 'скорую' вызовем? - расстроенный Сашка поднял меня поудобнее.

  - Нет, давай к папе. Мне лучше уже.

  Донес меня до машины, осторожно поставил, придерживая, пока открывал дверь, усадил.

  - Может, все же в больницу? - спросил, включая зажигание.

  - Нет. Нормально. Катя дала что-то, сейчас приедем, найду и выпью. Ты не беспокойся, Саш. Правда, все прошло уже.

  Дома Саша проводил меня в душ, заварил слабого чая, добавил несколько ложек сахара, и я, допив чашку, окончательно пришла в себя.

  - Ляжешь?

  - Давай посидим. Папу надо дождаться.

  - Маша, не обижайся, но на кладбище я тебя не пущу.

  - Я не пойду, Сашуль. Сходим проводить, я даже из машины не выйду.

  Пришел папа, мы посидели в темноте, молчали, перебрасывались ничего не значащими фразами. Горько было, что у нас, отца и дочери, даже теперь не было чего-то общего, даже горя.

  - Марина прилетит завтра утром.

  Я покивала. Марина - папина сестра, но мы не общались с ней с бабушкиных похорон восемь лет назад, если не считать смс к праздникам. Да и раньше также, причем здесь похороны.

  - Мы спать пойдем, пап.

  - Хорошо, отдыхайте. Ты береги себя, дочь, - неловко поцеловал меня в щеку.

  Утром он ушел рано, а я лежала, смотрела, как Саша ходит по квартире, рассматривает немногочисленные фотографии, вещи.

  - Маша, - начал неуверенно. - Тебя нет здесь.

  - Да, - я поняла, о чем он. - Меня давно здесь нет.

  Я все же подошла к могиле, когда все разошлись. Положила букет с черной лентой к кресту с простой табличкой. Шаталина Вероника Дмитриевна, две даты. Между ними - жизнь.

  - Саша, зайдем в церковь, и поедем домой, хорошо? Папе я позвоню сейчас, предупрежу, что на поминках нас не будет.

  - Плохо себя чувствуешь? - забеспокоился муж.

  - Нет, но я не хочу. С ней я попрощалась, папа поймет, для остальных причина у меня уважительная. Да и какая разница...

  - Мария Всеволодовна, отчет подпишите? - в кабинет заглянул Сергей Корунов. - Я поправил, как вы сказали.

  - Давай посмотрю, - я положила сравнительные таблицы, кряхтя, слезла с дивана, перешла за рабочий стол.