Одиночество вдвоем

Мне не стоило так говорить. В том-то вся и беда с компанией любителей утреннего кофе. Случайно вы забываете, что в действительности вы не знаете друг друга и что ваша дружба основывается на общепринятых разговорах и коллективном ужасе перед собачьими экскрементами.

Бет старалась натянуть на руки Мод перчатки в разноцветные, как радуга, полоски.

— Дело не в вине, — произнесла она, после того как Мод попыталась стряхнуть их. — Как бы ты чувствовала себя, зная, что та, которую нанимаешь и которой доверяешь самое, что у тебя есть ценное, танцевала совершенно голая перед мужчинами? — Она втиснула уже ревущую Мод в коляску, с остервенением пристегивая ее ремнями. — Я не ханжа, ты это знаешь. Но она могла хотя бы предупредить, вместо того чтобы с бухты-барахты выливать все это на меня сейчас.

— Ты же не спрашивала, — предположила я.

— А что я должна была спрашивать? Привет, дорогая, присаживайся. А теперь скажи-ка мне, есть ли что-нибудь в твоем прошлом, о чем мне следовало бы знать? — лицо Бет на мгновение осветилось маниакальной улыбкой.

Она кажется милой. Не надо ничего портить. — Почему я беру сторону человека, с которым я разговаривала меньше пяти минут?

— Она проститутка, — с шипением произнесла Бет. — Ответь мне, ты и в самом деле веришь, что они только кривляются на этом шесте. Если они готовы заниматься этим, то за деньги они сделают все.

Рози легко сбежала вниз по лестнице.

— Встречаться частным образом с парнями не разрешается. Если ты это делаешь, то клуб лишают лицензии.

Я украдкой смотрела на ее тело, на загорелую талию, которая изгибалась книзу как песчаная дюна, когда она потянулась, чтобы снять сумку Мод для сменного белья с крючка в холле. При виде своей первой сиделки Мод успокоилась и улыбнулась.

— Я принесу коврик и игрушки, так что Мод сможет играть на солнышке, — сказала Рози.

Мы взяли из детской слабо позвякивавший игрушечный набор «Полли, поставь чайник» и с трудом выбрались из дома.

На детской площадке Бет села на скамейку. До рождения Бена я просто на дух не переносила городские парки. Эти зеленые островки по азимутам интересовали лишь ротвейлеров и их хозяев с бычьей шеей. Да еще людей, прогуливающихся в дневное время с детскими колясками.

Парк Бет, согласно неофициальной иерархии, находился в загрязненной, хотя и зеленой зоне, вдали от объектов общественного питания, не то что наш.

— Мы мудро поступили, купив здесь дом, — призналась она однажды. Она говорила, как Джонатан. Никто не покупал квартиры там, где они не хотели жить: они покупали исходя из принципов разумности. — Посмотри на магазины подарков с их коваными металлическими подсвечниками и языческими штуковинами, — настойчиво твердила Бет.

Достаточно пройтись по парку Бет, чтобы понять, чем на самом деле он является со своими устаревшими бесполезными магазинами, в которых продают слишком дорогие свечи, чтобы ими пользоваться. Бет старалась не замечать пустых бутылок из-под ликера «Бакарди Бризер», разбросанных в траве. Когда мужчина в блестящем спортивном костюме позволил своей борзой справить нужду на траве, Бет так ничего и не сказала и даже не всучила ему предупредительную брошюрку.

Рози лежала на одеяле с двумя младенцами.

— Вы не возражаете, если я немного раздену ее? Можно изжариться во всех этих одежках, — произнесла она.

— Делай как считаешь нужным, — примирительным тоном ответила Бет.

Трудно, когда два взрослых человека, выполняющие по существу одну и ту же работу, соревнуются в вежливости. Интересно, подумала я, каково иметь под боком другую женщину, особенно такую привлекательную, как Рози, выходящую из ванной комнаты в семь утра, благоухающую и влажную.

Бет провела гибкими пальцами по своим волосам и расплела косы. Когда она убрала пальцы, локоны волос сложились, как крылья птицы.

— Нам надо было захватить солнцезащитный крем, — сказала я, чтобы отвлечь ее от мысли о танцах. Она сложила тонкие пальцы вместе. У Бет была экзема, которая пузырилась; об этом она мне однажды поведала, будучи в хорошем настроении. Создается такое впечатление, словно кожа отторгает ее тело, пытаясь отделаться от него.

— Нина, — неожиданно сказала она, — ты видишь это одеяло? — Мод лежала на спине и весело брыкалась ногами, колотя по одеялу погремушкой. — Это я сделала.

— Ты молодец. Мне бы не хватило терпения.

— Я начала его, как только забеременела. Вернее, когда беременность подтвердилась. Мы же, как одержимые, два года старались. Все эти анализы. Да и сама близость к тому времени стала чем-то машинальным, как заливать масло в машину. Временами мне все это казалось пустой тратой времени. Но, когда это произошло, я стала шить одеяло и продолжала до самых родовых схваток. Что-то вроде талисмана на удачу, чтобы ребенок стал реальностью.

Бет никогда раньше не делилась со мной такими сокровенными подробностями своей жизни. Я не знала, как к этому отнестись.

— Сто шестьдесят четыре квадратных лоскутка с лютиками. Как ты думаешь, не потому ли Мэтью разлюбил меня? — спросила она.

— Одеяло красивое, — мой голос прозвучал беспомощно.