Одиночество волка

Пантелей взял в руку пистолет, передернул затвор и нацелился точно в лоб Мазуна. Его могла спасти только хитрость. Почему бы не согласиться побыть немного бабой?

Но он вспомнил, как упал на колени перед Сафроном и к чему это привело. Брус даже разговаривать с ним не стал. А Пантелей точно грохнет его, если Мазун даст слабину. Он же в законе, ладно, почти. Может, и развенчали его, но понятия-то остались.

– Или девочкой хочешь быть? – спросил Пантелей.

Мазун мотнул головой.

– Считаю до двух.

Он зажмурил глаза, собираясь умереть, но согласия не дал.

– Не хочет пацан быть девочкой, – заявил Пантелей.

Мазун открыл глаза и увидел, как тот возвратил пистолет на место. Криворотый тип наклонился и сорвал со рта смертника полоску пластыря.

– Кто такой? – спросил Пантелей.

– Мазун я.

– Сафроновский?

– Да, был.

– А почему был?

– Да потому что не хочу больше с этим жлобом!

– Чего так?

– Да бабу я его трахнул! А он меня за это приговорил.

– Агнессу?

– Нет, Кассиопею. Она проститутка, работает на него. А я к ней заехал. Ты, говорит, мне всех баб перепортил, а Софи еще и с толку сбил.

– Это как?

– Сказал, чтобы она больше не путанила.

– И все?

– А что, этого мало?

– Мало. Я бы тебя за такое мочить не стал. Я бы тебе просто хозяйство отрезал.

Пантелей снова вынул из-за пояса ствол. Взгляд его заледенел.

– Жить хочешь? – спросил он.

Мазун жалко кивнул.

– Тогда давай, колись, за что тебя приговорили. Считаю до двух.

– Сафрон боится, что я его сдам.

– А конкретно?

– Мы хату выставили, а менты нас замели. Один я ушел. Менты меня сейчас ищут. Сафрон не хочет, чтобы они меня нашли. Боится, что я его сдам.

– Он велел вам хату выставить?

– А вдруг я так на допросе скажу?

– Если всех замели, то не с тобой надо решать, а со всеми.

– Он с меня начал.

– Извини, не убедил. – Пантелей взвел курок, собираясь стрелять.

– Сафрон меня крысой объявил!

– Это уже ближе.

– Мы собирались на общак занести. Мусора опередили!

– А точно собирались?

– Да, конечно!

– А как же Кассиопея?

– Да, и это было.

– А кто такая Софи?

– Она сейчас в ментовке.

– Кто ее замел?

– Круча. – Мазун отвечал быстро, четко.

Он вдруг понял, что его не убьют. Во всяком случае, сейчас.

– Она теперь у него? – спросил Пантелей, с интересом глядя на Мазуна.

– Да, у него.

– А тебя, значит, ищут?

– Ну да.

– Расскажешь, как было?

– Расскажу.

– Ладно, тогда поехали. – Пантелей подал знак, и его быки развязали Мазуна, вернее, срезали веревки с рук.

С земли ему подняться не помогали, да он и сам с удовольствием с этим справился. Встал на ноги, глянул на машину. Стекла разбиты, в корпусе дырки, два покойника в салоне. Как только его самого ни одна пуля не зацепила?

– Уходим! – приказал Пантелей.

– А трупы? – спросил Мазун.

Неплохо было бы похоронить пацанов. Их в землю, а машину куда-нибудь в воду. Тогда Сафрон будет думать, что они пропали уже после того, как спрятали жертву своего беспредела. Стоило бы исчезнуть для Сафрона навсегда. И для него, и для ментов.

– Что трупы? – Пантелей с интересом глянул на него.

– Ну, в землю их, и с концами.

– А мы мусоров не боимся, – с усмешкой проговорил Пантелей и глянул на совсем еще молодого парня с жесткими чертами лица.

Тот держал в руках автомат, из которого, наверное, и расстрелял машину. Парень кивнул, подошел к Мазуну, отстегнул магазин и всучил ему автомат.

– И ты не бойся. Потому что ты теперь с нами, – сказал Пантелей.

Мазуну жутко хотелось отшвырнуть от себя автомат, не оставлять на нем своих пальчиков. Но тогда его точно убьют. А он очень хотел жить. Хоть с чертом, хоть с дьяволом, лишь бы не подохнуть прямо здесь и сейчас.

Глава 16

Ничто так не нагнетает тоску, как больничная обстановка. Именно это Степан и сказал Вадику Олешнякову по кличке Лишай.

– Но уж лучше здесь, чем в морге, – добавил он, усаживаясь на стул.

– Чего надо? – буркнул бандит.

Это вчера он был пьяным дикарем, а сейчас – просто мокрая курица с простреленным крылом.

– Да я вот спросить тебя пришел, зачем ты убить меня хотел.

– Не хотел.

– А в кореша своего стрелял зачем?

– Витек мне насолил, – ответил Вадик и уныло глянул в потолок. – Но я мимо стрелял.

– Вы добычу не поделили.

– Какую добычу?

– А ты не знаешь?

– Если бы я знал, что Софи бабло держит.

– А ты не знал?

– Если Софи на меня валит, то это зря. Я не при делах.

Что волк, что опер. И того ноги кормят, и другого. Степану, правда, полегче, у него машина. Она, конечно, бензина много жрет, но сейчас он не мог думать об этом, не имел права. Сотрудник уголовного розыска хорошо помнил, чем вчера закончилось вторжение в личную жизнь гражданки Белокосовой. Сейчас он шел к черту… к проституткам на кулички. Куртка распахнута, пистолет едва держится в кобуре, патрон в патроннике.

– Кто там? – донесся из-за двери женский голос.

– Сто грамм!

Универсальный пароль открыл дверь, и Степан увидел симпатичное личико. Волосы в мелких бигуди, на плече полотенце. За плечом еще одна девушка. Больше вроде бы никого нет.