Одиночество зверя (СИ)

— Знак приближения к цели нашего путешествия, — поучительным тоном заметил Саранцев. — Мытищи ведь с восемнадцатого века поставляли в Москву ключевую воду, вот по этому водоводу. Правда, теперь они даже себя не могут обеспечить артезианской водой — водоносный слой загрязнён промышленными стоками.

— Знак приближения конца света? — улыбнулась Юля.

— Символ бесхозяйственности, разгильдяйства, коррупции и прочих наших проблем, — серьёзно, как с трибуны, парировал Саранцев. — Нам вечно кажется, у нас всего вдоволь, можно не экономить и не ломать голову над способами сохранения наследия прошлого.

Кортеж проскочил развязку на пересечении с кольцевой автодорогой, минуту мчался по Осташковскому шоссе, затем свернул направо, миновал ТЭЦ, кладбище и загадочное сооружение — из железобетонного постамента торчали три высоких, несимметрично искривлённых трубы разного цвета с огромными вентилями сверху.

— Чего только не выдумает современный художник, — изрёк Саранцев, — я уже давно удивляться перестал.

— Похоже как раз на мемориал Мытищинского водопровода, — предположила Юля. — Ничего другого предположить не могу.

— Любые предположения не имеют смысла без фактической базы. Иначе это обыкновенные фантазии. Между прочим, как раз отсюда до села Тайнинское — рукой подать. И никаких предположений — голые факты.

— Можем посетить путевой дворец?

— Нет там никакого дворца, не сохранился. Даже точное место его расположения неизвестно. Только стоит посреди села, на берегу Яузы, памятник Николаю II — другого места не нашлось из-за противников монархии.

Президентский конвой обогнул змеёй неожиданный монумент самолёту По-2, на котором он был исполнен в натуральную величину, но, в отличие от оригинала, из металла, свернул с улицы во дворы и медленно двинулся по узкому проезду между тротуарами и припаркованными машинами, привлекая внимание прохожих. Вокруг высились советские девятиэтажные дома — кирпичные башни и длинные, панельные, почему-то полосатые. Величественные чёрные машины неуклюже поворачивали, задевая бордюры и распугивая гуляющих собак.

— Что ещё за манёвры? — снова удивился Саранцев.

— Вы же не хотели блокировать движение на улицах, — вновь пояснила Кореанно. — Подъедем к школе со стороны дворов, с улицы никто нас и не увидит.

Колонна остановилась, Игорь Петрович открыл свою дверцу сам, опередив резво выскочившего из лимузина охранника — соблюдение церемоний показалось ему особенно странным в окружении простого быта.

— Где же школа? — спросил он, оглядываясь по сторонам.

Ему показали типовое школьное здание позднего советского времени невдалеке, приземистое по сравнению с соседними домами. Саранцев ни разу не посещал ни одной школы с тех пор, как окончил свою. Он только сейчас вдруг осознал свою неопытность — даже родительские собрания в школе дочери не посетил ни разу. В своём солидном возрасте Игорь Петрович всё ещё не испытывал ностальгии по ученическим годам, запомнил только нудность и принуждение.

Он сделал несколько шагов и увидел Конопляника — тот стоял посреди тротуара в окружении нескольких офицеров ФСО и неуверенно улыбался. После тридцатилетней разлуки узнать его было сложно, но помогло знание — они ведь должны встретиться именно здесь. Полысел, раздобрел, лицо одрябло.

— Привет, — сказал бывший одноклассник встречающему.

— Добрый день, — осторожно выразился Мишка и сделал вид, будто встаёт по стойке «смирно».

Саранцев пожал ему руку и испытал неприятное ощущение от взгляда приятеля: кажется, тот получал удовольствие от близкого общения с президентом. Ну вот, начинается. Теперь терпеть до вечера подобострастные разговоры и выслушивать неуклюжие комплименты своему правлению.

Подошла Кореанно и протянула Игорю Петровичу подготовленный пресс-службой огромный букет — художественно выполненную дизайнером композицию из нескольких видов цветов, названий которых он не знал. Президент принял подношение, поблагодарил, осмотрел и взвесил в руках, одобрительно хмыкнул.

— Пошли. Зачем время терять? — решительно объявил он и двинулся к школе.

— Пошли, — согласился Мишка и пошёл с отставанием на полшага.

— Ты давно в Москве? — спросил для проформы Саранцев во избежание неловкого молчания.

— Порядочно. В конце прошлого тысячелетия перебрался. Жизнь заставила.

— Поближе к деньгам?

— Вслед за всеми остальными.

— И как устроился?

— Терпимо. Не хуже других.

— Чем занимаешься?

— Бытовой электроникой приторговываю.

Мишка отвечал осторожно, казалось — давно обдумал возможные вопросы Саранцева и свои ответы. Он по-прежнему сохранял некоторую дистанцию, плечом президента старался не задевать и явно испытывал дискомфорт в присутствии телохранителей. Четыре офицера ФСО в штатском, и не в костюмах, а в джинсах и лёгких куртках изображали посторонних, но не могли никого обмануть. Несколько встречных прохожих задержали шаг, присмотрелись к неординарной группе мужчин и провожали их недоумёнными взглядами.

— Кажется, мы шокируем людей, — заметил Саранцев и повернулся к сопровождающим. — Ребята, вы какие распоряжения получили?

— Провожаем вас до школьного двора.