Одиночество зверя (СИ)

Саранцев несколько секунд размышлял, рассеянно глядя Антонову в лоб. Свой человек, успевший накопить некоторый опыт вращения в совершенно незнакомых новых кругах, вызывал у него живейшее любопытство, но природная осторожность заставляла не бросаться без оглядки на шею первому встречному.

— Слушай, нужно перекинуться парой слов. Мы можем полчасика посидеть где-нибудь поблизости?

— Запросто. Предупрежу только своих.

Через несколько минут они уже обедали в близлежащем ресторанчике, и Саранцев всеми силами вытягивал из собеседника всё, что тому известно о Покровском и его команде.

Антонов никогда никем не восхищался. Он едва ли не с детства верил в приверженность любого человека всяческим соблазнам и уважал способных сопротивляться им. Однако, не осуждал и поддавшихся, считая их поведение естественным. В его описании Покровский выглядел человеком серьёзным и способным на опасные поступки. С одним условием: тщательная предварительная оценка рисков и взвешивание аргументов «за» и «против». Если же анализ говорил о целесообразности опасного шага, он делал его решительно и с полной готовностью отвечать за последствия.

— Анализ, анализ… Как решить, адекватен ли анализ ситуации? Никогда ни в чём не бывает единодушия между думающими людьми. Если его команда часто приходит к стопроцентно общему мнению, она дешёво стоит, — осторожно заметил Саранцев. — Всегда должны оставаться несогласные, пусть и в ничтожном меньшинстве. И время от времени именно они оказываются правыми. Задним числом.

— Я здесь работаю дней десять, но без выходных. Большую часть этого времени разговаривал и пил чай да кофе, то с одним, то с другим. Подозреваю, они сознательно предоставили мне такую возможность.

— Кто такие «они»? У них здесь коллективный разум?

— В некоторой степени. Но «они» я говорю про Покровского и Сургутова.

— Кто такой?

— Номер два в связке. Подстраховывает генерала, обеспечивает тыл и фланги. Тоже серьёзный мужик, только очень закрытый. Знаешь, Покровский тоже слов на ветер не бросает, но он всегда готов встретиться с людьми, объяснить им свою позицию и рассказать, чего от них хочет. С сотрудниками шутит, может поболтать о футболе. А Сургутов — начальник из начальников. Его многие боятся — он вышибает неугодных самостоятельно, к Покровскому за разрешением не ходит. Так ты меня от темы увел, я ведь начал про единодушие, помнишь?

— Помню, помню. Давай про единодушие.

— В том-то и дело — каждый день присутствую при спорах и всякий раз какой-нибудь недовольный обзывает всех остальных идиотами и уходит, хлопнув дверью. Не знаю, оказался ли за это время кто-нибудь из оставшихся в меньшинстве правым, но все по-прежнему работают.

— И отношение к ним не изменилось?

— Не замечал.

— И со стороны рядовых сотрудников, и со стороны Покровского с Сургутовым?

— Знаешь, я в голову ни к кому залезть не могу, а к этим двоим — и подавно. Но внешне ничто не изменилось.

— За что же и кого именно Сургутов вышвырнул?

— При мне такого не случалось, могу только слухи пересказать.

— Пускай будут слухи. Если собираешься прыгнуть в чёрную дыру, стоит сначала задать пару вопросов тем, кто там уже побывал.

— Я слышал о двух случаях, — начал Антонов, чувствовавший себя настоящим Овидием приятеля в путешествии по первому кругу политики. — Какой-то наёмный парень отлынивал от дела при распространении листовок, а одна девица оказалась подружкой молодца из аппарата областной администрации.

Саранцев задумчиво помешивал остывший кофе, пытаясь провидеть тайные пружины, вынуждающие машину его нового работодателя к движению. Он привык понимать внутреннее устройство административных схем, определявших его деятельность. Следует предвидеть возможную реакцию системы на любой твой шаг, иначе быстро зайдёшь в тупик.

— Каким образом Сургутов проведал об их шалостях?

— Здесь мнения разнятся.

— Я даже знаю, как именно они расходятся, — хмыкнул Саранцев, и улыбка мелькнула на его лице хрупкой гримаской всезнания. — Одни подозревают стукачество, другие — хорошо поставленный контроль над персоналом. В сущности, то и другое — суть одно.

— Есть варианты, — поспешил уточнить Антонов. — Некоторые подозревают наличие нашей агентуры в лагере противника.

— Не исключено. Глупо упускать возможность нанести ущерб сопернику, если она сама идёт в руки. Как мне показалось, деньги у Покровского есть, недовольные своим положением при действующем губернаторе всегда найдутся — вот тебе и тайный платный агент. Интересней другое: сколько таких сексотов в лагере Покровского? У него есть служба безопасности?

— Есть контракт с каким-то ЧОПом на охрану штаба, но причастность охраны к слежке за людьми лично я заметить не успел.

— Ладно, ещё об уволенных, — раздражённо прервал Серёгу Саранцев. — Как выглядела процедура увольнения?

— Тебе не всё равно?

— Нет, это важно. Их выволакивали за шиворот или молча рассчитали и предложили больше не появляться?