Одиночество зверя (СИ)

— Кого же, по вашему мнению, поддержит думское большинство? — спросил Игорь Петрович, постаравшись демонстративно оттенить фразу иронией.

— Если говорить конкретно о «Единой России», то решение будет принято на партийном съезде, — рассеянно сообщил очередную прописную истину действующий президент и поставил чашку на столик, звякнув ею о блюдце. Казалось, он обсуждал некий абстрактный политологический вопрос, чистую теорию.

«А чью кандидатуру твоя партия поддержит на следующих президентских выборах?» — хотел спросить Саранцев, но молчал, предвидя ответ, столь же очевидный, как и все предыдущие. До той минуты он жил в мире, где не мог решать всё, и робко надеялся взять свою жизнь под свой полный контроль. Он очень хотел стать хозяином самому себе, и в какие-то моменты, забываясь, почти верил в возможность осуществления своей мечты, но теперь оказался перед непроницаемой стеной. Отпала необходимость гадать и предполагать — точки над i расставлены, нужно либо сходить с ринга, либо продолжать драку в расчёте удивить соперника неожиданным трюком.

Страна с самого начала соединяла «Единую Россию» с Покровским, хотя он никогда не состоял в её рядах, как того требовал от президента закон. Тем не менее, партия стеной стояла за его спиной и ни разу не подвергла критике ни единого его слова или решения. Газетчики и блогеры часто и подробно язвили на тему нерушимых уз между беспартийным президентом и как бы стоящей в стороне от него партии. Затем партия на очередном съезде модернизировала устав, разрешив себе иметь лидером человека, не состоящего в её рядах. Страна разразилась хохотом и бросилась упражняться в остроумии, обрисовывая яркими красками представление верхушки «Единой России» о здравом смысле, но та стоически держала удары. Точнее — не замечала их, поскольку большинство избирателей не читает ни блогов, ни газет.

Месяц раздумий Саранцев потратил в том числе и на осмысление стимулов поведения сильнейшей партии страны. Он много раз встречался в кулуарах и публично с председателем Думы Валерием Константиновичем Осташиным, который и олицетворял для всех политическую махину. Седовласый джентльмен аристократичной внешности, много в своей жизни читавший, ещё больше слушавший и говоривший, он производил одно и то же неизменное впечатление всё время знакомства с премьером: отменный служака.

Загоревшись однажды идеей совершенствования системы налоговых преференций, Игорь Петрович заговорил с Осташиным о перспективах прохождения соответствующих предложений правительства через Думу. Возможно, место и время он выбрал неудачно — на праздничном приёме 4 ноября, с бокалом шампанского в руках. Просто ни к чему не обязывающая беседа за фуршетом, лёгкий разведывательный рейд. Аристократ рассеянно его выслушал, обронил несколько фраз, которые можно было счесть одобрительными, и вдруг добавил:

— Не помню, когда Сергей Александрович высказывался по этому поводу.

— Он не высказывался, — пожал плечами Саранцев. — Минфин вышел на меня, я проконсультировался, эксперты склонны предложение поддержать.

— Через голову Сергея Александровича? — неподдельно изумился Осташин, разом сбросив с себя всю праздничную отстранённость от будничных передряг.

— Что значит «через голову»? — изобразил недоумение премьер, давно понявший тайные пружины реакций собеседника. — Мы не тайную операцию обсуждаем. Правительство обладает правом законодательной инициативы. Разумеется, с Сергеем Александровичем мы вопрос обсудим…

— Обсудите? — Осташин, кажется, начал сомневаться в состоянии психического здоровья своего собеседника. — Знаете, пусть лучше инициатива пройдёт от президента. Так надёжней. А то начнутся склоки, подтасовки всякие, интриги. Оппозиция всегда бузит, но здесь можно потерять и часть наших голосов. И чем кончится — заранее не предугадаешь.

Валерий Константинович засуетился, сразу вспомнил о неотложных делах и поспешил отойти от опасного вольнодумца. На следующий день Покровский со смехом пересказал Саранцеву содержание его беседы со спикером и заметил:

— Перепугали вы его сильно, Игорь Петрович.

— Я? Просто поболтал немного о текущих делах. Вы тоже считаете мой поступок некорректным?

— Нисколько. Вы не учли одной важной детали: Осташин всегда хорошо исполняет поставленную ему задачу. Пойти вам навстречу значило для него совершить измену, на которую он решится только при условии моего исчезновения как существенной политической величины.