Одиночка

— Уху, — вяло киваю я и вскидываю голову. — Курт, я так не смогу, — честно признаюсь я сквозь слезы. — Не смогу жить по расписанию, вставать и ложиться так рано, делать то, что мне не нравится, переступать через гордость, извиняясь перед лаэрдами… Я не смогу жить по вашей указке.

Он ласково вытирает большим пальцем дорожки от водопада моих слез. Серьезный, невероятно сосредоточенный мужчина грустно смотрит мне в глаза.

— У нас все получится, — твердо говорит он. — Только не сопротивляйся мне, Эва.

Я громко шмыгаю носом и кулаком вытираю мокрый нос. Как с ним можно общаться? Он же глухой, упрямый баран!

— Трусики верните, — упрямо насупившись, требую я.

Курт мягко улыбается.

— Это сувенир. На память о потрясающем шопинге.

Обиженно шмыгаю мокрым носом, возвращаю голову ему на грудь и замираю в крепких объятьях.

Уступки

Не знаю, в какой из моментов я сдалась и решила поверить Курту. Наверное, в тот миг, когда поднялась к себе в комнату, чтобы переодеться к обеду, и среди огромного количества пакетов, купленных сегодня, увидела тот самый, который нес водитель, пока я была в одной из примерочных магазина «Пикантные кружева».

Заинтригованная сверх меры, я тут же вытряхнула содержимое на кровать и начала перебирать. Немного откровенное красивое белье, пижамки, ночнушки и чулки…

Курт остался верен себе до конца — «шелк и кружева» были абсолютно везде.

Покачав головой, я выбрала самые скромные трусики, вернулась к веренице нераспакованных пакетов с одеждой, вытащила симпатичные черные брючки и темно-зеленую блузку с короткими рукавами. Затем подумала еще немного и все-таки выбрала из кучи «кружев и шелка», разбросанных по кровати, миленький кружевной бюстик.

И то ли так подействовал прохладный шелк на попе, то ли просьба Курта, но почти весь обед я провела в легкой прострации.

За столом присутствовали все домочадцы и няня, которая помогала Максиму справляться с непослушными столовыми приборами. Ввиду моего задумчивого состояния у меня тоже появилась няня.

Вернее, нянь!

Сидящий рядом со мной Курт постоянно подкладывал на мою тарелку всякие вкусности и зорко следил, чтобы я осталась сыта и довольна.

После обеда лаэрд отправил меня в салон красоты, клятвенно пообещав, что меня только немного подстригут и ни о какой эпиляции интимных мест даже речи не идет. И опять этот чертов шелк на попе заставил меня согласно кивнуть.

Для виду пообнимавшись на крыльце дома с Микаэлем, я махнула на прощание Мажору и прыгнула на заднее сиденье авто. К счастью, шелк все-таки оставил мне капельку разума и на мою решимость сбежать при первой же возможности не повлиял, поэтому по дороге я зазнакомилась с водителем и охранником, посчитав, что друзья и сторонники мне еще могут понадобиться.

— Мисс Райт…

— Антон, я же просила называть меня по имени! — грожу охраннику пальцем.

Мужчина улыбается и хлопает себя по лбу.

— Ева, а вы не боитесь мистера Дамира? — судя по голосу, он очень удивлен.

— А чего его бояться? — беззаботно улыбаюсь я, пританцовывая под энергичные звуки играющего радио.

— Все-таки мистер Дамир — высший демон на стадии Слияния, а вы так спокойно повышаете на него голос…

Чего? Это я-то на него голос повышала?

— Это мистер Дамир должен бояться недолаэру на стадии пересмотра жизненных позиций, — фыркаю я и уже куда более серьезно уточняю: — А что такое Слияние?

Антон быстро переглядывается с водителем, как бы пасуя отвечать на такой легкий вопрос.

— Объединение личностей демона и человека, — поясняет Евгений, почти так же ловко встраиваясь в поток, как и Курт. — Обычно Слияние происходит в более позднем возрасте, где-то после пятидесяти, но мистер Дамир уже сейчас готов уйти…

— Куда уйти? — поддавшись всем телом вперед, заинтересованно уточняю я.

— В мир демонов.

Я ошарашенно смотрю на своих спутников, жду, что вот сейчас они рассмеются и признаются, что пошутили, но мужчины молчат и только искоса поглядывают на меня.

Неужели это правда?

По управлению ходила байка, мол, демоны не умирают, а переходят из этого мира в свой. Дескать, человеческий мир им нужен только для того, чтобы демон родился и вырос в спокойной обстановке, и только после смерти человеческой оболочки и перехода в свой мир лаэрды действительно начинали жить по-настоящему.

Я откидываюсь на мягкую спинку сиденья машины и скрещиваю руки на груди.

Нет, это не может быть правдой. Тот же Вениамин Георгиевич смеялся над такой мыслью и на пальцах доказывал, что это маловероятно.

— Лаэрды живучи, — наставительно говорил он, сидя в своем любимом кресле, — у них хорошая регенерация и инстинкты самосохранения, но мы в свое время поубивали их достаточно, чтобы я мог тебе сейчас с уверенностью сказать — лаэрды дохнут, как любые нормальные люди.

Он был уверен в том, что говорил, или просто говорил уверенно, чтобы запутать меня?

Черт, надо срочно прояснить этот момент.

Быстро хлопаю себя по карманам в поисках телефона.

Ах да! Мой любимый «Самсунг» пал смертью храбрых телефонов, выкинутых из окна несущегося автомобиля. Интересно, сколько похожих «смертей» настигло телефоны по всему миру?