Одиночка

Сверившись с часами на экране мобильника, торопливо сушу полотенцем мокрые волосы. Идти в ванную и включать фен — рискованно, а значит, буду вести себя как мышка и пользоваться проверенными дедовскими способами.

Стянув в высокий хвост все еще влажные волосы, закидываю на плечо сумку с костюмом и на цыпочках выскальзываю из спальни. Под тревожный аккомпанемент скрипучих полов и взбудораженного сердца торопливо прохожу в предбанник, быстро одеваюсь и, схватив свою доску, выскальзываю на крыльцо.

Хоть бы Платон не подвел!

Ярко-красная машина делает полицейский разворот и замирает рядом с нашим домиком. Из дверей выпрыгивает радостно улыбающийся Платон, забирает у меня вещи и грузит в багажник.

Торопливо сбежав со ступенек крыльца, затравленно оглядываюсь на спящий дом и взглядом нахожу окна спальни на втором этаже.

Ну, все… Прощай, Курт…

Поспешно отвернувшись, чтобы не зареветь снова или чего доброго не передумать и не остаться, обегаю машину.

— Скорее! — тороплю я парня, деловито запрыгивая на переднее сиденье.

Платон, все с той же улыбкой на лице, усаживается за руль, хлопает дверью и поворачивается ко мне.

— Скажи, Ева, почему у меня такое ощущение, что я тебя похищаю?

Я с опаской кошусь на двери в дом, которые могут в любую секунду распахнуться, чтобы явить разгневанного лаэрда, и облизываю изрядно покусанные губы.

— Наверное, потому что ты действительно меня немножко похищаешь…

Улыбка парня становится еще шире, а в глазах горит знакомый огонек.

— Ю-ху! — азартно кричит он и давит на газ.

Меня по инерции прижимает к мягкой спинке сиденья.

— И-и-и! — весело верещу я, с замиранием сердца следя за тем, как машина на полном ходу минует крутой и невероятно опасный поворот и вырывается на пустую трассу.

Вредные привычки

На завтрак мы останавливаемся в небольшом городке, состоящем из трех параллельных улиц и центральной площади с заснеженным сквером.

Маленькое милое кафе недалеко от въезда приглянулось мне с первого взгляда, а едва мы зашли внутрь и окунулись в интерьер деревенского трактира, то влюбилась окончательно.

На стоящей сбоку деревянной телеге красовались блюда со свежей выпечкой, чей потрясающий аромат заставил мой рот в мгновение ока наполниться слюной.

Заняв столик и сбросив куртки, мы с Платоном заказываем себе целую тарелку вкусняшек и по чашке свежесваренного черного кофе.

Парень всего на секунду отвлекается, отвечая кому-то по телефону, и это время я трачу, чтобы еще раз украдкой полюбоваться им.

Одетый в простые синие джинсы и серую олимпийку, Платон держался на удивление торжественно, так, словно завтракал как минимум в компании принца Чарльза.

Его волнистые волосы были растрепаны. Темные, почти черные, глаза завораживали своей мистической глубиной. Мягкие черты лица и широкие накачанные плечи манили дотронуться и погладить. С виду он был старше Микаэля, но еще не такой угрюмый, как тридцатилетний Курт.

Но почти так же хорош, как Курт.

Воспоминание о Курте заставляет меня резко выдохнуть и сжать пальцы.

Не хочу думать о нем! Нет, нет и еще раз нет!

Попрощавшись со своим невидимым собеседником, Платон доверительно наклоняется вперед.

— А давай будем делать вид, что я тебя не украл, а спас из цепких лап черного дракона, заточившего тебя в башню?

Я не могу сдержать грустной улыбки.

Ох, Платон! Знал бы ты, как сейчас прав…

Приятная официантка в переднике и желтой шапочке приносит наш заказ, кидает заинтересованный взгляд на Платона. Нет, подруга. Даже не мечтай!

Под моим пристальным взглядом девушка тушуется, сбивчиво желает нам приятного аппетита и скрывается за стойкой.

Мы неспешно едим, наслаждаясь компанией друг друга и потрясающей выпечкой.

Яблокова, где твоя совесть! Курт там поседел, поди. Бегает, как савраска, по склонам и ищет тебя. Небось поднял всю базу на уши, привлек к поискам армию спасения, вертушки, поисковых собак, а она тут выпечкой лакомится.

Я вспоминаю ласковые прикосновения Курта, его почти болезненные объятья, по-особенному произносимое слово «Моя!», и становится тошно.

— Что-то не так?

Встретившись с темными, почти черными глазами Платона, я прикусываю нижнюю губу, но какая-то неведомая сила дергает меня за язык.

— Платон, а ты, случайно, не женат?

Парень делает неспешный глоток кофе.

— Пока нет, — отвечает он, ставя белую маленькую чашку на блюдце. — Но если получится уговорить одну очаровательную невесту, то, возможно, в этом году мой статус изменится, — хитро улыбается он. — И, кстати, так, чисто для справки — ты куда хотела бы полететь на медовый месяц?

Я смеюсь от неожиданности, не в силах бороться с его прямолинейным обаянием.

— А тебе никто не говорил, что ты нахал?

Платон заботливо двигает тарелку с последним кексом ближе ко мне.

— Я не нахал. Я просто самоуверенный, — с улыбкой поправляет он и неожиданно признается: — Но это еще не самый мой серьезный недостаток.

— Правда? И каков же тогда «серьезный»?

Нет, ну правда! Что может быть хуже, чем ненормальная любовь к давно ушедшей жене?