Одиночка

Одиночка отпустил мой рот, слегка отстраняясь, и между нашими губами потянулась тонкая ниточка слюны. Он поднял руку, провел указательным пальцем по влажным губам, оттопырил нижнюю, а затем повел палец вниз. Прошел подбородок, шею, пока не добрался к ложбинке между грудями. Остановился, как вдруг я ощутила, как в кожу там упирается что-то острое. Поняла, что трансформировал руку, выпуская когти. Я вскрикнула, когда он провел им по ткани бюстгальтера, разрезая его на две части и оставляя красный след на моей коже. Половинки разошлись в стороны, открывая его взору мои острые вишенки. Был топ, и нет его.

Я нова невольно покраснела, а он, вдоль насмотревшись на мою наливную грудь, поднял глаза к лицу, впитывая своим звериным взглядом мое смущение. Черты лица заострились. Человеческие немного отступили назад, уступив место проскальзывающему под кожей волку. Все же он сдерживал свою вторую сущность, не позволял ему вырваться наружу.

Я задрожала от понимания, что не смогла бы справиться с этим зверем. Он бы разорвал меня на части, заклеймил бы собой. К счастью, подобное не нужно было ни мне, ни одиночке. Особенно ему. Я же по доброй воле зашла в логово дикого хищника и предложила себя, поэтому не оставила за собой права диктовать условия. Должна была покориться, принять его верховенство и позволить утолить голод, но, на удивление, не способна была отвести от него взгляд. Смотреть альфе прямо в глаза – значит бросать вызов. Вызов на оспаривание его власти или приглашение на соитие, но даже во втором случае самки обычно не выдерживают и опускают взгляд в пол.

– Ты доиграешься, мышка! – рычащим голосом предупредил он.

От это звука меня словно перевернуло. Наслаждение стрельнуло внизу живота, провоцируя новый прилив влаги. Он с шумом втянул воздух. Невольно щеки залила краска от понимания, что он чувствует мое возбуждение. Его запах был таким сильным, что окутал нас своими пряными нотками. А вот то, как он меня назвал раздражало. Я не мышка. Не слабая.

– Течешь, – удовлетворенная констатация факта окончательно взбесила меня.

– Это ты сделал! У меня никогда не было течки! Ни разу! Ты вызвал ее во мне! – я бросала обвинения, но казалось, они приносили ему только удовольствие.

Чертов волчара, который пытался меня выгнать, сейчас наслаждался тем, что сделал со мной. От охватившей меня злости я дернулась под ним, и в ответ он сделал выпад, скользя твердостью между моих приоткрытых губок. Головка задела набухший клитор, вызывая в теле импульс удовольствия.

Протяжный стон вырвался из моего горла. Я замерла, выгнувшись телом навстречу. Это было одновременно больно и сладко. Всплеск эмоций уносил меня за край осознанности. Я дурела от потребности ощутить это снова.

– Еще… – взмолилась к нему.

– Я сам решу, как трахнуть тебя, – злобно рыкнул оборотень.

Моя внутренняя непокорность вырвалось наружу, поэтому я попыталась завозиться под ним, собираясь снова добиться того волшебного трения. Нельзя так вести себя с альфой! Ох нельзя! Разум вопил, что дразню его зверя, заставляя сорваться с поводка, на который его посадила человеческая часть. Я же выросла среди оборотней. Знаю все о их повадках, но сейчас вела себя как несмышлёная человечишка. Или же моя течка подсознательно толкала меня на то, чтобы вытянуть сильного волка наружу, не представляя, к каким последствиям это приведет.

– Прекрати это! Не борись со мной! – потребовал он.

– Тогда трахни меня наконец! Я не могу больше это терпеть! – в ответ прокричала ему.

Его рука вдруг взметнулась вверх, с силой сжала мое горло. Подушечка большого пальца надавила там, где бился пульс. Я затихла под ним, ведь знала, что, достаточно ему сильнее сжать пальцы, и я забьюсь от нехватки воздуха. Моя жизнь в его руках. В то же время липкий страх, который расползся по позвоночнику, лишь усилил сокращение в моем лоне. Оно горело огнем от потребности ощутить его внутри. Пустота прожигала мышцы, оставляя на стенках канала ожоги.

Он снова сделал выпад, обволакивая свою длину в мои соки. Протяжный хрип с трудом вырвался из сдавленного горла. Тело изогнулось дугой. Грудь выпятилась вперед, а соски призывно затвердели. Если все самки нашей стаи ощущали подобное, то понятно, почему они сходили с ума во время течки. Это невозможно было выдержать в здравом рассудке.

Рукою он сильнее сдавил мою шею, из-за чего я утонула в биении собственного пульса, который трепетал, словно загнанная в клетку птица. Мои глаза закатились. Голова уперлась в меховое покрытие подо мной.

Вибрирующий, низкий звук вышел из него, когда он стал ритмично тереться об мою щель, сбрасывая меня в грань безумия. При каждом движении гладкая головка с усилием билась об мой распухший клитор. Чувствительная горошина напряглась. Тело подготовилось к оргазму. Ждало его как спасения. Только я никак не могла уловить сладкий спазм. Он ускользал от меня, принося еще больше страданий. Казалось, моя матка спазматически сжималась, словно знала, что ее подпитка где-то близко, но не достигает ее.

Чертов ублюдок!