Одиночка

Елисей Юрьевич кивнул, сжав зубы, усадил гостя на диван в гостиной, принес чашки, чайник, сахар и лимон.

– Бутерброды, сыр?

– Не надо, я с лимончиком тепленького хлебну. Дрянь погода! Не апрельская. Обещали потепление, а температура выше восьми градусов не поднимается.

Они поднесли чашки к губам, отпили по глотку.

– Плохо выглядишь, – равнодушно сказал Гольдин. Он был небольшого роста, но плотный, осанистый, круглоголовый, с залысинами, с умным взглядом черных глаз. – Взял бы недельку-другую для отдыха.

– Я подумаю, спасибо за заботу. Что за вопросы ты хотел прояснить?

– Их всего два. – Полковник отпил полчашки чая, посмотрел сквозь нее на свет и поставил. – Первый: откуда у тебя сведения по Жмутенко? В штабе его знают как хорошего специалиста и честного офицера.

– Я видел его в компании с Гелаевым. – Елисей Юрьевич не стал говорить всей правды и вмешивать в это дело Горшина.

– Где?

– В Грозном, в развалинах тракторного завода, откуда начинается подземный ход к базе Гелаева.

– По нашим сведениям, полевой командир Гелаев погиб при странных обстоятельствах.

Смирнов выдержал острый взгляд собеседника, невозмутимо пожал плечами.

– Надеюсь, мое сочувствие не требуется?

– Извини, я понимаю, у тебя такое горе, а я снова ворошу прошлое. Но это моя работа, Елисей, я и рад бы тебя не трогать, да не могу. Хотелось бы выяснить, откуда идет утечка информации. В твою встречу с Гелаевым – я имею в виду контакты Жмутенко и Гелаева – я не верю, но откуда-то ты знаешь об этом?

– Как тебя понимать? – насторожился Елисей Юрьевич.

Гольдин усмехнулся.

– Как говорил Оскар Уайльд: «Я живу в постоянном страхе, что меня поймут правильно». Дело в том, дорогой коллега, что подполковник Жмутенко работает на нашу контрразведку и никак не мог быть связан с Гелаевым.

– Значит, я видел не его, – сухо сказал Елисей Юрьевич.

– Тогда кого?

– Это допрос? – еще холоднее спросил Смирнов.

– Ни в коей мере, – запротестовал Гольдин, выставляя перед собой ладони. – Но ради выяснения обстоятельств дела эти вопросы надо решать немедленно. Я их только озвучил, а главное заинтересованное лицо – начальник Управления «Т» генерал Молчанов. Он сейчас у себя, поехали к нему, побеседуем, поспорим, а? Как говорится, в спорах рождается истина.

– Это заблуждение. В споре истина не рождается, а познается, проясняется, рождается же она помимо спора.

– Ну все равно, поехали. Заодно и пообедаем, твой чай не спасет меня от голода.

– Хорошо, поехали, – подумав, согласился Елисей Юрьевич, отказавшись решать в уме загадки службы гостя. – Я и сам хотел попасть на прием к Молчанову. Только придется завернуть на бензоколонку, у меня бензин почти на нуле.

– Поедем на служебной «Волге», я ее не отпустил. Она же тебя и обратно отвезет.

Елисей Юрьевич кивнул, не обнаружив подвоха. Вернулось тоскливое настроение ненужности и равнодушия. Ни одна беседа с начальством, ни одна операция контрразведки не могла воскресить Веру и маму, остальное было не главным.

– И вообще, мы можем пообедать в Думе, – продолжал развивать тему Гольдин, пока они спускались во двор дома. – Я предпочитаю депутатскую кухню, а не нашу: и выбор больше, и дешевле.

– Я не хочу, – буркнул Елисей Юрьевич. – Могу подождать в машине.

– Зачем же, тогда поедем к нам, я потерплю.

Они вышли во двор, где среди подержанных иномарок и потрепанных «Лад» стояла черная «Волга» с флажком на капоте. Гольдин направился к ней, заводя разговор о преимуществах депутатского положения по сравнению со своим. Елисей Юрьевич слушал вполуха, находясь в зыбком равновесии яви и небытия. Снова накатило глухое состояние одиночества и тоски, захотелось скрыться с людских глаз, никого не видеть и ни с кем не разговаривать. Потом сквозь эту глухую стену пробился тоненький голосок тревоги, и Смирнов очнулся, чтобы оценить подсказку интуиции. Однако сделать практически ничего не успел, только сообразил, что его ждали.

До машины Гольдина оставалось всего с десяток шагов, когда вдруг распахнулись дверцы стоящего неподалеку микрофургона «Баргузин», и показавшийся в проеме человек в черном комбинезоне и в маске дал в Елисея Юрьевича очередь из пистолета-пулемета с насадкой бесшумного боя.

Очередь легла точно в одно место – в грудь Смирнова. Если бы стрелок направил ее в голову, Елисей Юрьевич был бы уже мертв, но убивать его не хотели, во всяком случае, сразу. И хотя он среагировал, превращая тело в подобие «телесных лат», однако не так быстро, как требовалось, и две неотраженные пули поразили легкие и сердце.

Тем не менее он, наверное, смог бы справиться с засадой, имеющей только огнестрельное оружие, и уйти, чтобы в укромном месте залечить раны, смертельные для любого другого человека. Но засада была подготовлена для захвата именно такого мастера, как он, с учетом всех его возможностей. Микроавтобус был изнутри заэкранирован, что не позволило Елисею Юрьевичу вовремя услышать голос сторожевой системы. Да и момент был выбран подходящий – когда он находился в угнетенном состоянии и не ждал нападения. Поэтому оно и увенчалось успехом.