Одиночка — Джек

Глаза клерка сузились, и в них блеснула зловещая искра — а ведь он всегда был таким раболепно-почтительным! Нет, даже гостиничный слуга больше его не боялся— да и с чего ему относиться с почтением к этому законнику, который по собственной воле отбросил свой щит Ахилла!

Никогда еще человек не раскаивался так быстро и так горько в том, что натворил сгоряча, как раскаивался теперь Дэвид Эпперли. А когда он вспомнил ту почти собачью преданность, с которой его охранял и оберегал его постоянный спутник, раскаяние вспыхнуло в нем с новой силой — и отдалось болью в сердце!

Он медленно пошел обратно.

Но по дороге, как только мог, ожесточал себя, расправляя плечи. Все-таки хорошо он делал, что не считал помощь молодого Димза такой неоценимой. Он чувствовал, что зависит только сам от себя, а Одиночка Джек был для него всего лишь обременительной обузой. Он должен вернуться к этому ощущению! Он должен сам пройти сквозь все препятствия до конца и, пока он носит имя Эпперли, он не имеет права отступить!

Так решил Дэвид Эпперли, чувствуя, что становится сильнее по мере того, как к нему возвращается храбрость. И все же — если бы он отнесся с немного большим терпением к Одиночке Джеку, выяснил бы мотивы…

Минуту спустя эта жалость растворилась как дым. Где-то неподалеку в доме отворилось окно, и сквозь ночную тьму донесся журчащий девичий смех. Дэвид Эпперли почувствовал в груди укол боли и радости, и вдруг образ Эстер Гранж вновь ярко вспыхнул перед его мысленным взором.

Разве не было правильным то, другое его решение? Ничего плохого не случилось бы, если б он прогулялся до того домика, где живет Эстер Гранж, и если б он случайно встретил ее гуляющей и наслаждающейся прохладой вечера. Всего несколько слов…

Он повернулся в том направлении. На сердце полегчало. Он уверенно зашагал к дому Эстер, как вдруг мужчина, проезжавший мимо в повозке, окликнул его:

— Эй! Эпперли!

— Да, это я.

— А я — Дунстан.

— Здравствуйте, Дунстан.

Дэвид свернул с дороги, подошел и пожал крепкую руку старого фермера.

— Слушайте, Эпперли, у вас неприятности?

— Неприятности?

— Ну да. У вас с Димзом.

— Что? Да не стоит об этом говорить.

— Вы, я слышал, даже отослали его прочь?

— Я позволил ему уйти.

На минуту воцарилось молчание, потом фермер сказал:

— Я вот думаю, не провести ли вам пару деньков на моем ранчо? А то оставайтесь сколько хотите! Когда же поедете в город, я могу послать с вами крепких ребят, чтоб они вас прикрыли.

— Черт возьми, Дунстан, я же не ребенок! Я сам о себе могу позаботиться! Я много лет занимался охотой. Я владею оружием. И могу держать в руках револьвер. Если кто-нибудь из здешних жителей думает, что я боюсь показаться на улице без охранника за спиной, они сильно ошибаются, и я могу доказать это им на деле, если понадобится!

— Ну, ну! — успокаивающе пробормотал Дунстан. — Ясно, вы нервничаете. Все знают, что вы из рода Эпперли. И все знают, из какого теста сделан ваш брат. Только… вы подумайте над тем, что я сказал.

— Я не могу этого сделать. Я буду опозорен…

— Лучше быть чуток опозоренным, чем совсем мёртвым, Эпперли!

— Может быть, но не для меня. Кроме того, я не боюсь! Я готов их встретить в любую минуту.

— Эх, парень!.. Ладно, каждый сам себе судья. Но я желаю вам продолжить то хорошее, что вы начали в этом городе. Спокойной ночи!

— Спасибо вам за вашу доброту, Дунстан. Спокойной ночи!

Повозка покатилась в ночь.

Дэвид Эпперли хмуро смотрел ей вслед, и душевные колебания с новой силой охватили его. Потом оглянулся через плечо. Он ни разу не оглядывался с тех пор, как жил в Джовилле, потому что был уверен: его спина защищена. Теперь он был открыт с тыла.

Глава 20 ШОДРЕСС ГОВОРИТ СО СВОИМИ ПРИХВОСТНЯМИ

Тем временем новости как по волшебству достигли ушей толстого босса Джовилла. Большой Шодресс с трудом поверил в такие приятные вести. Но он не терял времени даром. В задних комнатах его гостиницы весь день и большую часть ночи торчали несколько головорезов, проводя время за картами и дрянным виски. Шодресс отправился в эту часть своих владений и оглядел подонков, собравшихся в игорном зале. «Подонки» — было для них самое подходящее слово. Раз в месяц, а то и чаще это помещение становилось местом всеобщих побоищ, когда по всему залу летали стулья и беспорядочно палили револьверы. А случалось это тогда, когда кого-нибудь из членов компании уличали в нечестной игре, и не обязательно справедливо. Время от времени Шодресс предпринимал попытки навести хоть какой-то порядок в игорном зале, несмотря на постоянные семейные разборки, но стоило это дорого. Теперь он исправлял причиненный ущерб с помощью веревок и проволоки. Так что зал был наполнен связанными попарно стульями и столами, которые шатались и кренились на рахитичных ножках, точно хотели в сотый раз загреметь на пол.

Сейчас там сидело с полдюжины мужчин, трое играли в покер по пенни партия, еще трое просто угрюмо наблюдали за ними. Опытным глазом мистер Шодресс сразу разглядел, что они так равнодушны, потому что на мели. Он присмотрелся к ним повнимательнее.