Одиночка

— Клейст психопат, — сказала она, обращаясь охраннику слева, поскольку на правого надежды не было вовсе. — И вы сами это знаете. Если мы объединимся, мы сможем его остановить и больше никто не погибнет.

— Заткнись, — оборвал немытый и больно стиснул ее руку. — Заткнись, или я заткну тебе глотку.

— Ого, а ты, оказывается, еще и остроумный, — съязвила Джойстик.

Они приближались к перекрестку, и вокруг никого не было видно. Стало очевидно, что время истекло и надо действовать немедленно.

— Вы уверены, — спросила она, снова замедляя шаги, — что хотите убить меня? Я хорошая, честное слово.

Ответа, кроме нового толчка вперед, не последовало, и она решила, что момент наступил. В противном случае ей придется оказаться один на один с жуками, и двое охранников по сравнению с этим представлялись детской игрой.

— Послушай, — сказала она, поворачиваясь к немытому охраннику, — тебя в детстве не учили, что нужно иногда умываться?

Резким движением она выдернула руки из его хватки и оттолкнула его к стене. Автомат вонючки упал на пол. Развернувшись, она ударила черноволосого ногой в грудь, и тот отлетел к противоположной стене.

Она снова повернулась к вонючке. Прежде чем он успел подняться, она изо всех сил пнула его в промежность и почувствовала, что ее нога глубоко погрузилась во что-то мягкое.

Он с воплем повалился на пол. «Вряд ли скоро поднимется», — подумала Джойстик, но почему-то совсем не чувствовала жалости.

В несколько шагов она добежала до перекрестка и завернула за угол, уже понимая, что это безнадежно: она слышала, что за ее спиной черноволосый поднялся и бежит за ней. Со связанными за спиной руками ей ни за что не открыть эту проклятую дверь.

— Джойстик!

Голос звучал знакомо, но она не могла понять, откуда он доносится, и, кроме того, у нее не было времени на разговоры.

— Джойстик, черт тебя побери! Ложись!

Теперь она узнала голос. Это был Хэнк. Она упала на под у стены коридора, и у нес над головой загремели выстрелы и просвистели пули. Она перекатилась и посмотрела в том направлении, откуда только что прибежала.

Тела обоих охранников судорожно дергались, и их зеленой форме растекались красные пятна. Наконец они сползли на пол, оставляя на стенах кровавые следы.

Джойстик, тяжело дыша, лежала ничком на холодном каменном полу, глядя, как жизнь покидает тела охранников, которые всего несколько секунд назад вели навстречу смерти ее. И единственная мысль, которая пришла ей в голову, была о том, что она, видимо, так уж сильно ударила этого немытого, раз он так быстро поднялся. Или у него стальные яйца.

Кто-то уже опустился рядом с ней на колени и развязывал ей руки.

— Все в порядке? — спросил Хэнк, помогая подняться.

— Теперь да. — Она крепко обняла его и приветственно кивнула рыжеволосому мужчине, который стоял рядом с Хэнком.

— Кент, — улыбаясь, пояснил Хэнк, — это Джойстик. Джойстик, это Кент.

— Очень приятно, Кент, — сказала Джойстик, пожимая руку рыжеволосого. — И спасибо.

— Мне еще более приятно, — ответил он, смеясь над нелепостью ситуации. — И пожалуйста.

— Надеюсь, другой случай представится не слишком скоро.

— Что ж, — сказал Хэнк, оглядевшись по сторонам и указывая на камеру наблюдения под потолком. Похоже, мы подняли восстание и уже выиграли первое сражение. Не пора ли нам отступить?

— Самое время, — ответила Джойстик. — Но я, пожалуй, для начала немного вооружусь.

Она подошла к телам охранников и взяла их патронташи и автоматы. Один она закинула за плечо, а второй, убедившись, что он заряжен, взяла в руки.

Потом она еще раз пнула тело немытого в промежность.

— Теперь будешь знать, что, если я тебя ударила, то лучше оставаться на полу.

Хэнк рассмеялся:

— Что я говорил, Кент?

Кент, продолжая смеяться, нырнул в вентиляционное отверстие в стене коридора. Хэнк, вторя ему, последовал за ним.

— Постойте, — заинтересовалась Джойстик, пробираясь вслед за ними по темной, узкой вентиляционной шахте. — Что это ты такое говорил? И что тут смешного?

В ответ мужчины только рассмеялись еще громче.

Профессор смотрел, как огромный жук пожирает человеческий торс, словно гордый папаша, наблюдающий за первыми шажками своего ребенка. Но это чадо профессора было не совсем обычным. Жук заполнял собой чуть ли не все пространство за бронированным стеклом. Одна его клешня была длиннее тела профессора, а черные, как нефть, голова и огромное туловище по размерам напоминали танк. С огромных усеянными рядами зубов челюстей капала слюна. В два приема он проглотил предложенный ему корм, оставив на полу лишь несколько кровавых ошметков, утопающих в луже едкой слюны. Даже через толстое стекло профессор слышал хруст человеческих костей в пасти чужого.

Клейст захлопал в ладоши, словно перед ним разыгрался замечательный спектакль. Он добился успеха, создал величайшее существо во всей галактике. Самец чужого размером с королеву-мать, если не крупнее.

И, как он надеялся, совершенно ручной.