Одинока и крайне жестока, или Как выйти замуж за один день

– Не-а, – Наталья прикинулась идиоткой – в умении валять Ваньку у моей подруги равных не имелось.

– Ну, вы даете, – фыркнула Алла Борисовна. – Ну, как вам сказать-то… – она силилась подобрать слово, явно не решаясь произнести единственно подходящее. Ох уж мне эти ханжеские ужимки.

– Господи! – Милена жеманно закатила глаза к потолку. – Мама, сколько раз тебе говорить, что слово «лесбиянка» не ругательное. Скажи ты его уже, наконец, и успокойся.

– Тш-ш-ш, – зашипела мамаша на дочь. – Не нравятся мне эти ваши новомодные штучки. В наше время такого сраму не было. Это ж надо – женщина с женщиной живет и даже не скрывает этого!

– Да, конечно, – Милена язвительно усмехнулась, – это было во все времена, просто…

Очевидно, этот спор женщины вели не впервые, и, следовательно, сейчас он пойдет по уже проложенным рельсам, замкнутым кругом. Не раз бывая в подобных ситуациях, в конце концов у меня есть Лилька с Машкой, я знала, что единственный способ избежать подобного развития событий – перевести этот «состав» на другой путь. Роль «стрелочника» дается мне прекрасно, но в этот раз я никак не могла придумать тему, достойную всеобщего внимания. Замешкавшись, я свой шанс упустила – инициативу перехватил Антон, известный провокатор. Вместо того чтобы отвлечь дам, он подбросил дров в топку разгорающегося спора.

– Ой, да ладно-о-о, – протянул он, лениво откидываясь на стуле. – Если две женщины живут в одном номере, это еще ни о чем не говорит. Может, они просто деньги экономят.

– Ага! – глаза Аллы Борисовны вспыхнули торжеством. – Как бы не так! Я сама слышала!

– И что же вы слышали?

– А то! – Великанова выдержала театральную паузу – дама умела создать интригу.

– Ну, мама-а-а, – жеманно протянула ее чадушко, никого, правда, этим не обманув. Очевидно, что дочь и сама не прочь посплетничать, просто играет в этом спектакле свою роль.

– А то, – вновь повторила Алла Борисовна, – что они ссорились как любовницы.

– Да неужели? – в беседу вмешалась Наталья. – И вы тоже?

– Что и я? – не поняла Великанова.

– Просто мне тоже довелось стать свидетельницей разборок между голубками. Когда же это было? – подруга задумалась. – Ах да, во вторник – в день моего здесь появления. Для отеля такого уровня звукоизоляция, нужно сказать, ни к черту – мимо двери пройти нельзя, чтобы не познакомиться случайно с подробностями личной жизни обитателей номеров.

– А нечего кричать, словно потерпевшая, – воскликнула Великанова. – Конечно, всякий услышит. А уж слова какие – срамота одна: «Ты меня не любишь! Ты строишь глазки первой встречной-поперечной!»

– О, да мы с вами, видимо, одну и ту же ссору слышали! – усмехнулась подруга.

– Это вряд ли, – Алла Борисовна даже не пыталась скрыть своего раздражения – ей явно не нравилось, что приходится делить с кем-то право обладания эксклюзивной информацией. – Вы сами сказали, что слышали ссору во вторник, а я стала ее свидетельницей в субботу! И… – женщина просияла, – моя информация очень этого мальчика заинтересовала.

– Какого мальчика? – воскликнули мы втроем в голос.

– Ну как же, – Великанова даже опешила, но быстро взяла себя в руки, – следователя этого. Как там бишь его… Ярового. Вот!

– А-а-а, – разочарованно протянул Антон. – Ну ясно.

– Что вам ясно? – не поняла наша собеседница.

Антон уж было открыл рот, чтобы ответить, но тут же его закрыл, не желая продолжать беседу в присутствии официанта. Подошедший к нашему столику служитель подноса подлил вина в Натальин бокал, одарив ее не самым приветливым взглядом – перспектива обслуживать еще одного посетителя его не прельщала, но что поделать, если нам удалось договориться с администрацией отеля о приеме дорогой гостьи. В конце концов, как бы цинично это ни звучало, но ведь общее число постояльцев из-за смерти Соловьева-Сметанина осталось неизменным – так что зря он так злится.

– Вы что-то знаете? – от любопытства Великанова едва не залила скатерть слюной. Глаза ее горели хищным блеском, а руки нервно теребили накрахмаленную салфетку.

– Да нет, а что мы можем знать?

Я с удивлением смотрела на мужа. Конечно, о том, что он лгун и лицемер, я догадывалась и раньше, но вот его способность виртуозно владеть собой открылась мне впервые. Будь я менее осведомлена о его информированности, честное слово, непременно поверила в то, что он ведать ни о чем не ведает.

– Просто странно все это! – Великанова понизила голос до шепота. Видимо, по ее мнению, это создавало атмосферу таинственности за столом. – Казалось бы, какое отношение к смерти этого, ну, как его… Ну, того, с кем вы еще дрались, – женщина бросила быстрый взгляд в сторону пустующего стула Соловьева-Сметанина.

– Я понял, – жестко проговорил Антон, которому явно не понравилось упоминание об устроенной им сваре. Интересно, почему? Поймав мой заинтересованный взгляд, супруг отразил его столь решительно, что я невольно поежилась. Разыгранная сцена не укрылась от внимания падкой до сенсаций Великановой. Усмехнувшись и записав ее на скрижалях памяти, чтобы затем обдумать на досуге, женщина вернулась к беседе.