Одинокая блондинка желает познакомиться, или Бойтесь сбывшихся желаний!

– Нормально, – фыркнула я, отказываясь от услуг бракованных кондиционеров. Поднялась, кряхтя, на ноги и между делом заметила: – Если ты поднимешь платье еще чуть выше, то на твою половую принадлежность уже никто внимания не обратит!

Лелигриэль моментально отпустил подол и даже попробовал потянуть его вниз, виновато сказав:

– Так жарко же…

– Жарко. Настоящее пекло, – не стала я спорить. Обратилась к увесистому питомцу: – Ты чем там занимался, что так вымахал?

Фикакус потупился и… застеснялся.

Э-э-э? Я чего-то пропустила? С каких это пор намек о еде ввергает собеседника в смущение? Или дело не в еде? На этом солнцепеке у меня мозги слиплись в комок и расплавились. Ну, то, что еще оставалось…

– Так чем ты там занимался? – Я чуть увеличила громкость голоса и строго посмотрела на растение. – Алименты платить нужно?

– Лелечка, а что такое алименты? – заинтересованно влез блондин.

– Это, милый, – прищурилась я на обоих мужчин, – такое большое денежное пособие на внебрачных детей…

– Ага, – перебил меня Лелигриэль, – а на детей, рожденных в законном браке, оно не распространяется?

– Ошибаешься, – мстительно пропела я, – распространяется, только его размер существенно увеличивается!

– Какое неравноправие! – сокрушался мужчина, разворачиваясь и продолжая путь. – Почему женщинам все, а у мужчин это «все» отбирают…

– Так останься женщиной, – вредно посоветовала я, плетясь за ним и не выпуская из поля зрения довольно скачущего фикакуса, которому было абсолютно наплевать и на алименты, и на перекрестное опыление Клепиного сада…

– Бедная «Вдулия»… – сострадательно бормотала я на ходу. – В следующем году ей придется гоняться за персиками и отбиваться от груш, а яблони будут прицельно метать плоды… Хотя… Если она сумеет выдрессировать потомство фикакуса, то помощница ей будет уже не нужна… Надеюсь, мне не всучат алиментного щенка – потомка вишни или сливы? – излила свои опасения вслух и с ужасом стала вспоминать, какие еще растения росли в том саду. – Инжир, шелковица, кабачки… кажется. Ой, мамочки! А если там посадили дыни и арбузы? – От интересной идеи арбукакуса, который играет головой в футбол, мне совсем поплохело.

На этой ноте заворачивая за угол, я оказалась в чьих-то очень крепких объятиях…

Нет! Мне, безусловно, нравится, когда меня крепко и пылко прижимает к себе красивый мужчина, умопомрачительно стискивая в знойных объятиях. Пара уточнений: требуется, чтобы мужчина хотя бы перед этим представился и желательно – именно прижимал, а не приклеивал… В остальном все хорошо…

– А можно притушить накал страстей? – недовольно высказалась я, отлипая от широкой и мускулистой груди Магриэля, возжелавшего экспрессии.

– Мы за тебя так волновались! – эмоционально выпалил брюнет, выпуская жертву из рук и укоризненно на нее взирая, как будто именно я во всем виновата.

– Сочувствую, – отрезала я, потихоньку отодвигаясь от него и предупреждающе глядя на Болисиэля, стоявшего следующим в очереди на тисканье моего потного, усталого тела, украшенного парой синяков. – Надо было лучше смотреть, куда свою полонянку сбагриваете!

– Мы?! – обиделся Магриэль. – Мы-ы-ы??! Ты сама-то куда смотрела?

– По большей части под ноги, – выдала я чистую правду. – Это вы тут все знаете, а я не местная, от поезда отстала, три дня не ела… Подайте, люди добрые, на пропитание бедной сиротинушке, – закончила тысячу раз слышанным речитативом, жалостливо заглядывая в глаза мужчинам, и получила бутерброд, надкусанное яблоко и кусок сыра. – Благодарствую! – с достоинством склонила я голову и вернула заначки владельцам, ибо мой организм на данный момент был просто переполнен витаминами и калориями.

– Издеваешься? – зло прошипел обманутый в лучших чувствах Магриэль, заворачивая сыр в чистую тряпицу и пряча в карман.

Я проводила продукт глазами, поморщилась и на будущее сделала зарубку в памяти – никогда не есть что-то из чужих карманов, если только не умираю с голоду.

– Нет, – отвертелась я и ловко перевела разговор на другую, более животрепещущую тему: – Куда идем?

– В агентство! – провозгласил брюнет, обводя орлиным взором свое маленькое войско.

– В трактир! – не согласился Лелигриэль. – Я в таком виде туда не пойду!

– А в трактир ты как зайдешь? – хихикнул брат. – Луме сюрприз сделаешь?

– Ах ты!.. – погнался оскорбленный блондин за обидчиком и запутался в тонких покрывалах.

Пока он с гневным шипением освобождал свои конечности, я подошла поближе и успокоила:

– Ты можешь не заходить внутрь, если стесняешься.

– Да? – заинтересованно поднял голову Болисиэль.

– Да! – подтвердила я. И великодушно добавила: – За углом постоишь. Будешь нашим секретным оружием, если раньше в гарем не украдут…

– Умеешь ты утешить, Леля, – скуксился проэпилированный блондин и отвернулся, демонстрируя жгучую мужскую обиду.

– Все для тебя, дорогая, – сладко пропела я, – лишь бы улыбка не покидала твоего прекрасного личика!

– Издеваешься? – прошипел Лелигриэль.

– Заметно? – ответила вопросом на вопрос.

– Замолчите! – заорал отец-командир. Скомандовал: – Закрыли рты! Прекратили пререкаться и шагом марш в агентство!