Одинокая смерть

Покинув полицейский участок, Ратлидж вернулся в «Белый лебедь» и снова спросил Пирса. Но тот все еще не вернулся.

Из отеля Ратлидж сделал звонок в Лондон.

Сержант Гибсон отнесся настороженно к его просьбе, и это означало, что сержант пытался определить, находится инспектор еще в опале или уже нет.

Ратлидж изложил свою просьбу.

— Иголка в стоге сена, — возразил Гибсон.

— Его отец отправился на север на работу, когда мальчику было девять или десять лет. Начните с военного ведомства. Если он был на войне, то они должны знать, где он жил в 1914-м.

— Сделаю, что могу. — Гибсон спросил, где его найти.

— Оставьте сообщение у администратора отеля «Белый лебедь».

Но Ратлиджа не оказалось в отеле, когда пришло сообщение, потому что его машину неожиданно остановил патрульный полицейский. Ратлидж съехал на обочину.

— Что случилось, констебль?

— Инспектор Ратлидж? Инспектор Норман приказал вас отыскать. Кто-то позвонил в полицию Гастингса из офиса компании «Братья Пирс». В Истфилде нашли еще один труп.

Ратлидж выругался.

— Спасибо, констебль. Я еду туда.

Он быстро доехал до Истфилда. Войдя в полицейский участок, увидел вытянутое, со следами бессонной ночи и тревожного напряжения лицо Уокера, который с нетерпением ждал инспектора.

— Это Гектор Маршалл, — сказал он, когда Ратлидж перешагнул порог. — Его задушили гарротой, как и других, и во рту найден медальон. Мы отвезли тело к доктору Гудингу. Он сказал: сомнений нет, что это была гаррота. Точно такие же следы на шее, и никаких следов борьбы. Его нашли там, где он был убит.

— Где именно?

— Он разводил свиней на своей ферме и по утрам объезжал Истфилд на телеге, собирая объедки, специально для этой цели оставленные людьми, как и молоко, которое не смогли продать. Он начал свой объезд до рассвета и остановился на повороте в Гастингс, там, где недалеко от дороги находится небольшая роща. Наверное, его лошадь захромала, или ему так показалось, вот он и съехал с дороги. А может, его кто-то окликнул. Но у лошади действительно оказался камешек в подкове, мы обнаружили это, когда пытались развернуть телегу.

— Моя машина здесь. Поедемте, покажите мне это место.

Труп нашли примерно в ста ярдах от поворота на Гастингс. Как и описывал констебль, в роще, на небольшой, заросшей травой полянке. Уокер показал рукой:

— Вон там. Тело забрал доктор Гудинг. Взгляните вон туда — отсюда видно крышу сарая Маршалла. Он умер недалеко от своего дома.

Ратлидж посмотрел и действительно увидел крышу сарая, скрытую частично зеленой листвой деревьев.

— Вы уже сказали семье?

— Нет еще. Вы хотите сделать это сейчас или сначала осмотрите труп?

— Нет, сначала поедем к ним. Они, наверное, ждут его. Что у него за семья?

— Мать, она живет с ними, жена, трое маленьких детей. Маршалл всегда говорил, что забыл о войне сразу, как только вернулся. Его ранили в 1918-м, и, пока он поправился, война кончилась.

При приближении к дому они все сильнее ощущали запах свиной фермы. Но домик был чистенький, с аккуратным двориком, цветами, высаженными вдоль дорожки.

Пожилая женщина открыла на стук дверь, в ее глазах застыл страх. Она рукой прикрыла рот, когда прочитала все на их лицах.

— Он мертв, — сказала она, не задавая вопросов. — Когда он не вернулся, я так и знала, что-то случилось.

Она говорила почти шепотом, как будто опасаясь быть услышанной, и быстро провела их в гостиную.

— Моя невестка наверху кормит маленького, пусть закончит. — И плотно прикрыла двери.

Ратлидж представился.

— Боюсь, что ваши страхи подтверждаются, миссис Маршалл, — сказал он. — Вашего сына нашли сегодня утром в роще, около дороги. Он был убит.

— Как все они. Я ему говорила. Я ему говорила, не надо ездить в такую рань. — Она снова прижала кулачки ко рту, как будто сдерживая крик. У нее вырвался стон, подкосились колени, и она села в кресло. Но, сделав усилие над собой, спросила: — Где он сейчас? Мой сын?

— В прозекторской доктора Гудинга, — ответил констебль Уокер.

— Он прошел эту ужасную войну. И вот это. — Она повторила слова, уже сказанные раньше миссис Уинслоу. — Я хочу его видеть.

— Не думаю… — начал констебль.

Но она оборвала его:

— Я его родила на свет. И я хочу проводить его. — Она взглянула на потолок, указывая на комнату наверху. — Как я скажу ей?

В последовавшей тишине слышен был слабый ритмичный стук кресла-качалки и женский голос, тихо напевавший колыбельную.

Миссис Маршалл с трудом встала:

— Я поеду с вами, сейчас. Только сначала ее предупрежу.

Они не стали ее отговаривать, понимая, что это бесполезно. Миссис Маршалл негромко окликнула невестку:

— Я ухожу, Рози, ненадолго. Скоро вернусь. Поставь варить суп.

Она пошла с ними к машине, села рядом с Ратлиджем. Уокер сел назад, и у Ратлиджа, как всегда, на мгновение возникла паника, потому что сзади сидел Хэмиш. Он взял себя в руки и поехал в Истфилд. Миссис Маршалл стоически молчала, устремив взгляд перед собой. Они тоже молчали — ни Ратлидж, ни Уокер не могли найти слов утешения. Это было невозможно.