Одинокая волчица, или Я проткну твое сердце шпилькой

Общение с московскими сотрудниками милиции – дело рискованное, ведь многие, кто называет себя стражами порядка, сами чинят беззаконие. Поэтому ни в коем случае не провоцируйте их на какие-нибудь «подвиги». Провинциалы тяжело привыкают к тому, что сотрудников милиции здесь намного больше, чем в их родных городах. Особенно их много там, где скапливается мощный поток людей. Одна моя читательница гуляла по Красной площади вместе со своим молодым человеком. Когда её остановили сотрудники милиции, она пришла в состояние шока, ведь они оба не относились к лицам кавказской национальности и не несли большие баулы, напиханные взрывчаткой. Девушка заговорила о правах человека, но настойчивый милиционер прицепился к документам и сказал, что у неё неправильная регистрация. Стал вызывать машину, чтобы везти их в отделение, но за двести долларов на двоих пообещал всё уладить. «Крохоборы!» – возмущается девушка, которой постоянно приходилось платить за пребывание в столице. С божьей помощью нормальное заявление о регистрации было подписано. Через неделю нужно было явиться за документами. При этом не выдали никакой справки, что документы находятся в процессе изготовления. Поэтому девушка, попадая в руки милиции, платила снова и снова. Однажды у входа в метро к ней подошёл сотрудник милиции, на форме у которого не было жетона или, проще говоря, бляхи с персональным номером. Услышав невнятно прозвучавшую фамилию и звание милиционера, девушка заметно насторожилась и поняла, что сейчас последуют неправомерные действия данного сотрудника. Она стала требовать, чтобы к ней подошёл другой сотрудник милиции, потому что знала: многие мелкие милицейские чиновники не имеют права зарабатывать на приезжих и, скорее всего, это оборотень в погонах. Достав листок бумаги и ручку, девушка попросила предъявить удостоверение и сказала, что хочет записать данные милиционера. Когда тот настороженно поинтересовался, зачем ей это, она прямым текстом заявила о том, что хочет позвонить в отделение и поинтересоваться его личностью и тем, какими правами он обладает. Типчик отпустил девушку с миром, но ведь всё могло закончиться довольно плачевно.

Многие провинциалки умело маскируются под коренных жителей, учатся московскому говору, изучают город и одеваются как можно интеллигентнее. У них в руках газеты или книги. Не помешают очки. Всё это создаёт самое положительное впечатление.

Многим моим читательницам страшно вспоминать, как было тяжело найти приличную работу. Несмотря на то что они подходили по всем параметрам, как только говорили, что не имеют московской прописки, им сразу, под любым предлогом, вежливо отказывали. Они до сих пор не понимают, какая разница – есть московская прописка или нет, ведь от этого их диплом и профессиональные качества не хуже, а московскую прописку, в конце концов, можно купить. Они считают это жуткой дискриминацией. А ещё они не могут понять, почему провинциалам, устроившимся на работу в Москве, платят меньше, чем те того стоят. Впоследствии, когда многие уже сами заимели собственный бизнес и стали набирать сотрудников в свои компании, они первым делом смотрят на деловые качества тех, кто хочет устроиться, а прописка – дело наживное, если в ней есть необходимость, конечно.

Проживание в большом городе для провинциалов всегда связано с соблазнами и неожиданными тратами. Многие покорительницы столицы жалуются, что деньги уплывают в неизвестном направлении, и они попадают в ситуацию полнейшего безденежья. Многие начинают занимать деньги и живут в долг. Одна моя читательница, оставшись без денег, продала все свои ювелирные украшения, а затем, втайне от хозяев квартиры, начала распродавать нехитрое имущество комнаты, которую снимала. Это была посуда, фарфоровые фигурки, часы, техника, старые книги и даже иконы. Конечно, девушка не получила больших денег, но, чтобы пожить некоторое время, ей хватило. Только вот когда об этом узнали хозяева, они тут же позвонили в милицию и посадили девушку за решётку.

Другая моя почитательница, тоже покорительница столицы, придумала другой способ добывания денег и стала сдавать донорскую кровь. Она сдавала на клетки крови и на плазму. За плазму платят больше. А ещё девушка расклеивала объявления около центров переливания крови и обращалась к родственникам больных людей. Когда это получалось, ей удавалось заработать в два раза больше. Она считала свой способ обогащения благородным, ведь сданная кровь помогала кому-то выжить. Чем больше девушка ударялась в подобные заработки, тем больше чувствовала себя нехорошо. Была слаба, падала в обморок и, не успев толком отлежаться, вновь шла сдавать кровь. В результате она заработала истощение, загремела в больницу и, совершенно обессиленная, вернулась домой.