Одинокая волчица

— К тому же Алена — врач, — задумчиво заметил Павел. — И действительно прекрасный человек, свободный от этих самых мещанских предрассудков. Я же не отказался бы помочь, например, её нынешнему супругу, если бы он, не приведи Господи, конечно, попал бы в беду… Наташка, а ведь в этом что-то есть. Мы настолько зашорены, что воспринимаем только стандартные ситуации…

— Так позвони ей, — продолжала я, не давая железу остыть. — Позвони и русским языком объясни ситуацию. Прямым текстом. Худшее, что может случиться — она не согласиться. Тогда будем искать другой вариант.

Или я сильно ошибаюсь, или во взгляде, который Павел бросил на меня, читалось: «А не такая уж ты дура, какой представляешься».

— Алена? — спросил Павел, набрав нужный номер телефона. — Прости, что беспокою тебя… Ничего? Как вообще дела? От Максима что-нибудь есть? Будет в Москве через три дня? Отлично. А его красавица? Ни слуху, ни духу? Я проверял, ни несчастного случая, ни, избави Бог… Да, нужно подождать, вдруг сама объявится…

Голоса Елены в трубке не было слышно, но по лицу Павла угадывалось, что она явно не анекдоты рассказывает.

— Сочувствую тебе. Ну, знаешь, работа есть работа, тем более — на телевидении. Там же, по-моему, даже твердого графика нет… Что? Ты уверена? Аленушка, это, в любом случае, не телефонный разговор. Давай при личной встрече… Понимаешь, мне самому нужно с тобой увидеться… Дело очень деликатное. Моя невеста… ну, ты её видела, попала в больницу. Попытка самоубийства. Я устроил её к Аркадию, помнишь такого? Да, теперь главврач, лысый и важный, но все равно — свой человек. Нет, не надо никому звонить, с этим я сам разберусь…

Еще одна короткая пауза.

— Ты меня всегда поражала своей интуицией. Да, хочу попросить ещё об одном. Можешь поехать и поговорить с Милочкой? То есть я тебя сам отвезу и подожду возле больницы. Кто знает, вдруг она тебе скажет, в чем дело. Тогда я буду знать, как действовать. В каком плане? В том, как ей помочь, что бы там ни произошло. Верю, что понимаешь. Во сколько ты можешь? Отлично, в час дня я возле твоего дома. Спасибо тебе заранее, Аленушка…

Когда Павел положил трубку, лицо его уже не было таким беспросветно-хмурым. Я вопросительно посмотрела на него. Он кивнул:

— Все в порядке. На Алену можно положиться. Отвезу её завтра к Милочке, пусть разберется. А я буду действовать уже в зависимости от информации… Наташа, почему такое кислое лицо? Что тебя не устраивает?

Начинается! Любимое занятие моих друзей и знакомых — анализировать выражение моего лица. И делать потрясающие по своей нелогичности выводы из этого увлекательного занятия.

— Слушай, давай не будем играть в психоанализ, — все ещё достаточно миролюбиво попросила я. — Мне, прежде всего, не по душе всякие бабские штучки, уж не взыщи. Просто так попыток самоубийства не предпринимают, а если там все так чисто, как ты рассказываешь, значит — игра нервов. Слишком тонких для нашей грубой жизни. Одно могу сказать — без мужика тут не обошлось, вот хоть побожусь. Знаешь, бей сову о пень — сове достанется, пень о сову — опять сове достанется. Все равно в проигрыше остаются женщины, и хотя их, как тебе известно, я люблю ещё меньше, чем мужчин, жалко же. Вот и злюсь на весь женский пол и на себя заодно, как на его представительницу, пусть и не вполне типичную. Думать нужно, головой желательно, а не сидеть и источать неземное обаяние.

— Ты не права, — спокойно ответил Павел, напрочь игнорируя мой пафос. — Все, в конечном итоге, зависит от мужчины. И если женщина ему изменила, значит, сам он в этом и виноват. Что-то не так делал, чего-то не делал вообще… Так что если даже принять твою версию…

Я так и подскочила. Павел слово в слово повторил высказывание моего покойного мужа относительно женской верности и отношения к этому явлению настоящего мужчины. Но именно поэтому мне лично никогда в голову не приходило сбегать от него «налево». Тем не менее, совпадение было потрясающим, и то уважение, которое я и без того испытывала к Павлу, только увеличилось.

— Да, я попробую все уладить, — продолжил Павел, проигнорировав мое телодвижение. — Считайте меня кем хотите, хоть дураком, хоть подкаблучником, но я не хочу терять Милочку из-за того, что она… возможно, в чем-то ошиблась. Я её слишком для этого люблю. И всегда буду любить, что бы она там в дальнейшем ни вытворяла. Хотя и надеюсь, что она меня пощадит и больше так не поступит. Очень надеюсь. Главное, чтобы она не выбрасывала меня из своей жизни.

— Таких мужчин, как ты, Павлик, на самом деле не бывает, — фыркнула я. — С тебя нужно писать икону и молиться на неё натощак и на ночь. Всю оставшуюся жизнь. Я бы на месте Милочки именно так и поступила.

— Не язвила бы ты, Наташа, — устало откликнулся Павел, — побудь один вечер для разнообразия просто тихой и красивой женщиной. Мы с Андреем хоть и друзья, но совершенно разные люди. Его ирония взбадривает, а меня чаще всего раздражает.