Одинокая звезда

– Нет, Дима, не сердись, но ты не прав. – Лена строго взглянула на него, и Дима сразу присмирел. – Я перед Геной виновата не меньше, чем ты перед Мариной. Да, я не клялась ему в любви, но я давала ему надежду. До нашей с тобой встречи я ни разу не сказала ему, что не люблю его, ни разу. Я действительно надеялась, его полюбить. И потому просила только подождать, не торопить меня. Я же не знала, что встречу тебя. Только теперь я поняла, что никогда не полюбила бы его. Я страшно виновата перед ним. Он всю жизнь любил меня, и я ему это позволяла.

– Может, ты еще перед ним извиняться будешь? – вскипел Дима. – Я не хочу, слышишь, не хочу, чтобы ты перед ним оправдывалась! И больше не сиди с ним рядом! Кстати, после каникул тебя ждет сюрприз. Пока не скажу, какой.

– Я уже пересела. Поругалась с ним. Он так гадко о тебе отзывался – невозможно слушать.

– Вот поэтому лучше, если сначала поговорю с ним я. Мне кажется, он меня больше послушает. – Ольга встала. – Давайте все уберем, и идите к Лене в комнату. А то мне еще готовиться к завтрашней лекции, а я уже спать хочу – нет сил.

На следующий день Башкатовой на уроках опять не было. Лена встревожилась – вдруг подруга с горя сотворила что-нибудь с собой? Нет, это стало бы уже известно. Наверно, просто не может никого видеть. Еще бы – сначала такое счастье, а потом такое горе. И она, Лена, тому виной.

– Схожу к ней домой, – сказала она Диме, встретившему ее после школы. – Может, не выгонит.

– Я подожду тебя во дворе.

– Нет, ты лучше не заходи во двор. А то она, не дай бог, увидит тебя, тогда вообще не станет со мной разговаривать. Я тебе позвоню.

Когда подруга открыла дверь, у Лены сердце заныло от жалости. Глядя на ее лицо с распухшими от слез глазами, носом и даже губами, она только теперь поняла всю глубину Маринкиных страданий.

На чужой беде счастья не построишь, – вспомнила она поговорку. Но как же быть им с Димой?

– Мариночка, прости меня! – виновато попросила Лена, глядя на Маринку полными сочувствия глазами.

– Зачем ты пришла? – Маринка смотрела на нее с ужасом. – Как ты могла! А может?

Слабый проблеск надежды мелькнул в ее глазах. Может, они уже не вместе? А вдруг Дима понял, что… что она, Марина, любит его больше всех? И решил к ней вернуться?

– Заходи, – посторонилась она. – Что ты хочешь мне сказать?

Из кухни выглянул отец и сразу скрылся. Они прошли в комнату. Маринка подошла к окну и поглядела во двор. Там никого не было. Только клен – свидетель их любви – одиноко возвышался посреди двора.

– Так что ты хочешь сказать? – Маринка обернулась, с надеждой глядя на Лену. – Ну, скажи, скажи, что между вами ничего нет! – казалось, молил ее взгляд.

– Прости нас, Марина! – И Лена опустила глаза, не в силах видеть ее умоляющее лицо.

– Так вы… вместе?

– Да, мы любим друг друга. Так получилось. Прости нас, если можешь.

– Леночка! – Маринка бросилась к ней и схватила за обе руки, больно сжав их. – Ну зачем он тебе? Ты же можешь… любого, любого! А для меня он – один на свете! Я до сих пор чувствую его губы на своих губах, мои руки ломит от желания его обнять. Я без него не могу, не могу, мне больно жить! Ты же была моей подругой – ты не можешь так поступить со мной. Отдай мне его! Откажись от него, умоляю!

Лена молчала.

– Леночка! – Маринка без сил опустилась на пол, закрыв лицо руками. И перед Леной вдруг всплыла давно забытая картина из далекого детства: маленький мальчик лежит на песке, в отчаянии закрыв лицо ладошками. Из-за того, что ее, Лену, уводят от него. За что ей такая доля – причинять самым близким друзьям одно горе? Что она может сделать для них? Остаться навсегда с Геной? Отдать Диму Марине? Но ведь он не вещь.

– Хорошо, – вдруг сказала она.

– Что хорошо? – подняла на нее глаза Маринка. – Ты отказываешься от него? Правда, отказываешься?

– Да. Скажу ему, что не могу быть с ним. Потому что ты не можешь без него жить. И он снова тебя полюбит.

Лицо Маринки потемнело. Она поднялась и опять подошла к окну, глядя в сумрачное небо. Потом обернулась.

– Я ненавижу тебя! – Теперь она смотрела на Лену сузившимися глазами, в которых полыхали молнии. – Ненавижу! Убирайся и никогда больше не подходи ко мне! Ты для меня умерла. Я проклинаю тебя! И верю: Бог вас накажет. За его измену. И за то, что ты с ним, хотя тебе все про нас известно.

Он клялся, что любит меня. Обещал быть всегда со мной. И знай: я его все равно люблю. А тебя ненавижу! Желаю тебе всего самого наихудшего! А теперь уходи! Это все!

Потрясенная Лена молча вышла во двор. На душе у нее было так тяжело, будто она похоронила близкого человека. Маринкины проклятия звучали в ее ушах. Даже Диму ей сейчас не хотелось видеть. Только маме она могла рассказать, как ей плохо, только ей одной. Но мама была на работе и обещала вернуться поздно – у нее сегодня совет.

Она поднялась к себе. Еще не открыв дверь, услышала, как разрывается телефон. Он звонил непрерывно, пока она раздевалась, снимала сапоги и шла к нему.

– Ну что? – прозвучал взволнованный голос Димы. – Что она тебе сказала?