Одинокая звезда

– Лена, да ты что? Леночка, как тебе в голову могло такое прийти? Чтоб я?! Тебя?! Бросил?! Да я без тебя не могу жить! Выбрось эти мысли из головы. Ты все правильно решила. Ты у меня – самая красивая, самая умная, самая лучшая девочка на всем земном шаре! И во всей Галактике. А целовать тебя можно? Хоть иногда?

– Можно, – засмеялась Лена. – Только осторожно!

– Нет, ну я же обещал.

– Тогда пойдем. Дел у нас с тобой – невпроворот.

Когда они распределили по дням все, что им предстояло повторить, то пришли в тихий ужас. Только одной физикой надо было заниматься не меньше, чем по два часа ежедневно. А остальные предметы? Их ведь никто не отменял.

Вечером Ольга сообщила им новость: во всех крупных городах страны с этого года вводится тестирование – по предметам вступительных экзаменов. Оно будет называться единым государственным экзаменом – ЕГЭ. В их городе тестировать выпускников будут университет и металлургический институт – но утверждает результаты Москва.

Все участники тестирования получат сертификат с набранными баллами – и смогут его сдать в приемную комиссию желаемого вуза вместо вступительного экзамена. У кого больше баллов, тот и будет принят.

– Со временем, – пояснила Ольга, – вступительные и выпускные экзамены будут заменены такими тестами. Закончил школу, прошел тестирование, послал в выбранный институт свой сертификат – и жди результата. Можно даже сразу в несколько. Здорово, правда?

– А зачем это придумали? – спросил Дима.

– Чтобы вы не мучились два летних месяца. И чтобы все блатные дела свести на нет. А то на вступительных такое творится! В газетах пишут: деньги крутятся, сравнимые с бюджетом страны.

– Чтоб у нас блатные дела да на нет? – не поверил Дима. – Сильно сомневаюсь, Ольга Дмитриевна. Подделают эти сертификаты – только так.

– Не подделают – у них будет несколько степеней защиты. Как у денег.

– Тогда прямо на тестировании будут ответы подсовывать. Кому надо. Или вариантами торговать. Найдут способ.

– Откуда у тебя такой скептицизм, Дима?

– Мне мама рассказывала, что в вузах творится. Думаете, те, кто на экзаменах зарабатывает, успокоятся? Да никогда! Что-нибудь придумают.

– Не знаю. В нашем вузе все по-честному.

– Н у, может, только в вашем. Да и то… я уверен – вы не все знаете.

– Нет, знаю! Я столько лет была председателем экзаменационной комиссии. У нас экзамены прозрачные.

– Да, про ваш все так говорят. Но зато про другие… Особенно про мед и юрфак. И про торговый. Там – только плати. Это правильно, когда экзамены, как вы говорите, прозрачные. Только так и должно быть. Я бы даже журналистов на них пускал. И телевидение. Пусть все видят, как сдают, как баллы выставляют. Чтобы не за закрытыми дверями. И ответы – только компьютеру.

– Где же столько компьютеров взять? На всех не хватит.

– Ну, может, потом? Надо построить отдельный Центр тестирования – большой такой, многоэтажный. И пусть не все сразу сдают, а, например, в течение месяца. Вариантов заданий можно же составить много. Пришел, получил тест, пообщался с компьютером – и ушел. А потом забрал результат – и отнес в институт.

– А что, Дима, идея хорошая. Я ее на августовских совещаниях озвучу. Головка у тебя светлая, молодец!

Дима просидел у Лены допоздна. В девять позвонил Оленин:

– Я тебе домой звонил-звонил, а твоя мать сказала, что ты у Ленки. Помирились?

– Да мы и не ссорились. Саша, дела ваши плохи. Все равно надо к врачу. Правда, там у них делают эти, как их, ну… мини. Если срок небольшой. За деньги. Но ее родителям все равно обязаны сообщить.

– Ладно, дай адрес. Попробую заплатить врачу – может, обойдется. Если бы эта дура поменьше ревела. А то ходит – глаза красные, нос распух. Уже ее родители обратили внимание. Надо, пока каникулы, с этим решить, а то у нее медаль может погореть, – тогда нам вообще хана.

– Что случилось? – Во время их разговора Лена держала ушки на макушке. – Это Оленин? Он об Ире?

– Он меня просил никому не говорить. Но раз ты все слышала… Только, пожалуйста, никому.

– Конечно, Дима! Значит, Ира хочет избавиться? А потом вообще может не быть детей. Она хоть об этом знает?

– Понятия не имею. Он просил узнать – я узнал. А что им остается? Ирку же родители убьют, если пронюхают, – да и ему не поздоровится.

– Ой, как мне ее жалко! Ира его так любит – еще с детского сада. Она за ним всю жизнь хвостиком ходила. Когда они бывали в ссоре, пряталась за деревьями, только бы его увидеть. Оставила бы ребеночка. Ведь первенец! Они оба такие красивые, и малыш у них, наверно, был бы хорошенький-прехорошенький. Дима, уговори их оставить.

– Лена, да ты что? Кто ж меня послушает? Сашка меня знаешь куда пошлет? Нет уж, уволь! Пусть сами решают свои проблемы. А то можно такого насоветовать – потом не будешь знать, куда деваться. Ох, как неохота уходить, а надо. Темно уже. О, опять звонят! Определенно, это мои.

– Да иду, иду! – закричал он в трубку. – Что делали? Занимались, естественно. Что значит, чем? Мама, что за вопросы? Физикой, в основном. Ну, мне не веришь, Лену спроси или Ольгу Дмитриевну. Ладно, я же сказал – иду!