Одинокие люди

Сбоку виднелись грубые, высеченные в скале ступени, ведущие наверх. Поднявшись по ним, я обнаружил удобное, расширенное явно человеческой рукой укрытие для дозорных, откуда открывался вид на все стороны горизонта.

Несколько минут изучал пустыню, но не увидел ничего, заслуживающего внимания. Спустившись вниз, порылся в седельных сумках и вынул маленький пакетик с кофе, который я всегда возил с собой на всякий случай. Часто добавлял к неприкосновенному запасу вяленое мясо и муку, но теперь у меня осталось только кофе.

Я разжег небольшой костер и сполоснул найденный глиняный кувшин. Когда кофе вскипел, налил себе кружку, прошелся по оазису и нашел съедобные семена чиа. За неимением лучшего пришлось завтракать ими. Потом поднялся наверх, чтобы еще раз оглядеть пустыню.

На севере заметил стервятника. Это мог быть павший бычок, а мог быть кто-нибудь из моих друзей, а стервятники не всегда ждут, когда человек умрет.

Я ехал строго на север, потом описал широкую дугу на восток, надеясь наткнуться на следы. Кто бы там, впереди, ни был, он должен оставить отпечатки, и мне хотелось хотя бы приблизительно знать, что я встречу.

"Ну-ка, Телль, полегче, - сказал я себе. - Похоже, тебя ждут неприятности".

Вороной, словно соглашаясь, повел ухом. Одинокий человек в глухих и диких местах часто разговаривает с лошадьми, и некоторые вроде бы даже понимают людскую речь.

Следов не было. Я объехал стороной место, над которым кружил стервятник, и только затем начал приближаться. Стоя в стременах, оглядел округу и вначале увидел лишь заросли опунции и чольи, с белыми шипами поверху и коричневыми снизу.

Потом заметил павшую лошадь - оседланную лошадь.

Объехав ее с винтовкой в руках, рискнул выкрикнуть:

- Испанец? Это ты?

Пара стервятников, устроившихся на дереве, явно погрустнели, а один даже захлопал крыльями, словно собираясь прогнать меня или спугнуть лошадей.

Ответа не последовало. Я подъехал чуть ближе, остановился и опять огляделся. Все вокруг выглядело так, как и должно было выглядеть - меня окружала залитая солнцем тишина.

Вороной тоже проявил интерес. Он что-то чувствовал, и хотя это вызывало у него любопытство, он осторожничал. Возможно это была мертвая лошадь.

Я медленно провел его вперед, палец мой лежал на спусковом крючке винчестера.

Вначале увидел рубашку, затем сапоги с большими мексиканскими шпорами. Это был Испанец. Я спрыгнул с седла и, привязав коня к кусту меските, подошел к нему.

Он лежал на песке лицом вниз, но успел натянуть на почки седельные сумки, а стало быть, когда упал с лошади, был в сознании. Испанец знал, что стервятники первым делом выклевывают глаза и почки, поэтому перевернулся на грудь и положил на себя седельные сумки. Если бы птицы попытались стащить их, он пришел бы в себя и отогнал их.

Сняв с Испанца сумки, я перекатил его на спину.

Вся грудь его была в крови, высохшей крови, которая вытекла из раны на плече. Брюки тоже были залиты кровью из второй раны на животе. Но он дышал.

Мы были на открытой местности, к тому же стервятники могли привлечь не только мое внимание, значит, хорошо это для него или не очень, Испанца придется потревожить.

Он что-то пробормотал, и я попытался объяснить, что рядом друг.

- Все в порядке, Испанец. Ты еще увидишься со своей девушкой в Тусоне.

Времени обрабатывать раны не было. Я поднял его на руки, отнес к свободной лошади и посадил в седло; затем привязал запястья к луке, а сапоги к стременам. Захватил его седельные мешки, хотя не знал, что в них. Посмотрел на его лошадь, но она была мертва. В чехле у седла лежала винтовка, я забрал и ее. Фляжки не нашел.

Мы тронулись ходкой рысью. Местность впереди не предвещала ничего хорошего. У нас было два-три дня на то, чтобы пересечь границу, но в безопасности мы окажемся только на ранчо Пита Китчена или в каком-нибудь поселении на границе.

Пользуясь любой возможностью спрятать следы и стараясь не поднимать пыль, я направил вороного на север, ведя в поводу коня Рокки, на котором ехал Испанец. Поднялся небольшой ветер, который нанесет достаточно песка, чтобы занести отпечатки копыт, но вряд ли очень быстро. Несколько раз я сбавлял шаг, высматривая следы животных и приметы, указывающие на воду.

Тропа впереди и позади была чистой. Я ехал в своем собственном мире солнечного света, однообразного покачивания в седле, запаха пыли и пота. Впереди и немного справа над плоской пустыней возвышался скалистый хребет.

Перевел вороного на шаг, чтобы поберечь силы - на его боках появились темные струйки пота. Передо мной открылся овраг, и я спустился в него и снова поднялся. Ориентиром выбрал высокую плоскую гору.

Вдруг в луку седла ударилась пуля и с отвратительным визгом рикошета ушла вверх, раздался грохот винтовочного выстрела. Пришпорив коня, пустил его галопом, а из укрытия справа вылетели три индейца: они ждали в засаде, но мой спуск в овраг нарушил их планы, и теперь они пытались догнать нас.

Повернувшись в седле, тщательно прицелился и выстрелил - один раз... два... три. Увидел, как споткнулась и кубарем покатилась в песок лошадь.