Одинокие сердца (ЛП)

— Испытывать отвращение? Ненавидеть? — звук его сбитого дыхания наполнил комнату.

С хищным рычанием он сократил дистанцию между ними.

— Ну что же, позволь мне продемонстрировать, как сильно я тебя ненавижу.

Мгновенно он прижал Гермиону к стене, касаясь, целуя, покусывая, лаская языком каждый дюйм любимого тела. Он дышал ею. Упрямые, но нежные губы скользили везде. Сильные руки поглаживали, вспоминая бархатистость кожи. Люциус взял её штурмом, атаковав без предупреждения и ошеломив все её чувства. Контролируя каждый вздох, он предвосхищал любую попытку сопротивления и подавлял, не давая даже начаться. До тех пор, пока Гермиона в конце концов не сдалась, уступив водовороту нахлынувших ощущений и желаний.

Обняв шею Люциуса, она приоткрыла губы, впуская его и окончательно сдаваясь головокружительному натиску победителя. Обвив его талию ногами, прижимаясь всё сильней и сильней, Гермиона гортанно застонала, признавая полную и безоговорочную капитуляцию.

И тогда Люциус понял, что победил.

«Она моя! Навсегда. И теперь я уже никуда и никогда не отпущу ее… Баста!»

========== Глава 17 ==========

Вторник, 27 Сентября. Вечер. Кладбище

Солнце медленно тонуло за горизонтом, и ярко-красный закат заполнял кладбище неясными розоватыми тенями. На могиле Рона Уизли одиноко лежала женщина, чьи каштановые кудри разметались по тёмному мрамору, мягко переливаясь в усталых лучах заходящего солнца. Её изящное тело содрогалось от рыданий, а холодный камень жадно впитывал приглушённые стоны и всхлипывания.

Гермиона пришла сюда вскоре после страстной встречи с Люциусом. Тот попытался сразу отправиться с ней в Мэнор, но она сумела убедить его, что, несмотря на всё произошедшее, у неё по-прежнему оставалась работа, которую необходимо было закончить именно сегодня. После длительного спора Малфой ушёл, полный решимости забрать её позже, во второй половине дня. Однако стоило только ему покинуть кабинет, как Гермиона тут же бросилась на кладбище. Она чувствовала, что сейчас должна находиться там.

Зачем она пришла сюда? Что ей двигало? Желание вымолить прощение или глупая надежда получить хоть какой-нибудь знак, подтверждающий, что её решение приняли, а, возможно, даже благословили? Гермиона не знала. Но что бы она ни искала здесь, нашла всё то же, что и прежде: безжалостную, мертвенную тишину и холодное равнодушие каменных надгробий. Эти неизменность и бесчувственность сокрушили её. Она словно заново пережила боль потери, тяжким грузом придавившую к земле. Гермиона рыдала, пока у неё не перехватило горло, и не закончились слёзы, пока не ощутила себя полностью опустошённой. А потом просто лежала без сил, потеряв счёт времени, ощущая, как от холода мраморной плиты коченеет тело.

— Довольно, — над головой неожиданно прозвучал знакомый баритон, и сильные руки подняли её с могилы.

— Люциус, — прошептала Гермиона, изо всех сил прильнув к нему.

«Вот он — тёплый, настоящий, живой!»

Эта близость в тот же миг наполнила её жизнь смыслом. Сейчас, крепко прижатая к его груди, она обрела утешение и покой, которых так долго и, казалось, безнадёжно ждала. Больше не имело смысла спорить с собой и бороться с ним. Гермионе было хорошо сейчас. Вдыхая исходящий от Люциуса аромат дорогого одеколона и оживая под защитой его объятий, она только позволила сердцу успокоиться, как вдруг услышала ещё один знакомый голос:

— Убери руки, Малфой, — и сразу же почувствовала, что Люциус ещё крепче прижимает её к себе.

— Гарри, что ты здесь делаешь?

Обернувшись, Гермиона увидела, что её буквально насквозь прожигают зелёные, горящие праведной яростью глаза Гарри Поттера.

— Я везде тебя искал. Думал, может, тебе после суда нужна поддержка друга, но теперь вижу, что ты уже нашла и поддержку, и… друга. Ты ведь говорила, что между вами всё кончено!

Взгляд его полыхал осуждением, а голос поднимался всё выше, по мере того как росло разочарование.

— Я прекрасно помню, что говорила, Гарри, — прошептала Гермиона.

Она отчаянно пыталась подобрать слова, чтобы объяснить происходящее. Слова, которые помогли бы другу понять её.

— Гарри, я…

Спокойный голос прервал её.

— Думаю, твои опасения неуместны, а присутствие совершенно излишне, Поттер. Предлагаю тебе поступить разумно: попрощаться и оставить подругу в покое. Как ты мог заметить, о миссис Уизли есть кому позаботиться.

Гарри сжал кулаки и с явным неодобрением, ядом сочившимся из каждого слова, произнёс:

— Что ты творишь, Гермиона? Совсем с ума сошла?

Она лишь медленно покачала головой и прошептала:

— Прости меня, Гарри. Давай поговорим позже. А сейчас я очень устала, — и снова уткнулась лицом в грудь Люциуса.

В следующую же секунду она почувствовала, как их затягивает воронка аппарации.

Среда, 28 сентября. Раннее утро. Малфой-Мэнор

Люциус Малфой открыл глаза и увидел на подушке перед собой пышную гриву вьющихся каштановых локонов. Мягкое соблазнительное тело мирно покоилось в его объятьях: Гермиона всё ещё спала.