Одинокие сердца (СИ)

— Не то, чтобы хотела, но я могла. Иногда это действовало. А теперь я уже и не знаю, как мне больше нравится.

— Давай проверим позже? — усмехается Миша. — Если ты не возражаешь?

Сама вероятность того, что я снова могу испытать то невероятное удовольствие, которое пережила с Мишей, заставляет мое сердце подпрыгивать в груди.

— Да какие уж тут возражения.

Довольный таким ответом Миша двигается ближе, накрывает ладонью одну грудь и приподнимает ее.

— Как же мне это нравится, — говорит он, глядя мне в глаза. Я тихонько хихикаю. — Что смешного?

— Обычно, когда парень заинтересован моей грудью, он не говорит это напрямую, а замечает, какие красивые у меня глаза, — объясняю я.

— А сам при этом смотрит на грудь?

— Точно.

— Ну что тут скажешь, мне и глаза твои нравятся, и сиськи. Хотя сиськи больше нравятся моему члену.

— Как же это по-мужски! — восклицаю я.

— Что по-мужски? — часто моргает Миша. Его рука замирает у меня на животе.

— Привычка очеловечивать свои гениталии.

— А разве женщина так не делает? — хлопает глазами Миша, явно дурачась.

— Нет. У моей вагины гораздо меньше прав и свобод, чем у меня, — я подхватываю его пошловатый тон. — Она — лишь часть меня, а не руководящий орган.

— Знаешь, не надо! — фыркает парень. — Все эти россказни, что мужчины думают членом — стереотип. И, если хочешь, женский шовинизм. Вы, дамочки, тоже любители попритеснять нашего брата.

— А вот и нет! Да вам вообще вольготно живётся! Вот смотри, взять животных. Кто из них самые привлекательные?

— Кто? — Миша приподнимает бровь.

— Самцы!

— И что?

Увлеченная нашим нелепым спором, я вхожу во вкус.

— А то! В животном мире женщинам, то есть, самкам, даже самым странным и стремным и стараться не надо! Красавец-самец сам ее найдет. Почему у людей все не так? — вопрошаю я.

— Подожди, — хмурится парень, — я пытаюсь понять твою логику. Нет, — с улыбкой качает головой. — Не понимаю.

— Я думаю, мужчины обнаглели. Все им не так. Не та фигура, не тот характер. А тут еще эта чертова статистика, которая говорит, что холостяки на вес золота. И что нам, женщинам, остается?

— Что?

— Лезть вон из кожи. Но и это не помогает.

— Я думаю, что твои наблюдения — это частный случай. Все люди разные. Вот ради меня никто не лез из кожи вон.

— А ты? — тихо спрашиваю я уже без прежней иронии.

— Да и я не лез, — также серьезно признается Миша. — Но мне кажется, что это неправильно — угождать кому-то, подстраиваться или отказываться от мечты. Так можно и себя потерять.

— Наверное, это со мной и случилось.

— Лично я так не считаю, — замечает парень. — Я вижу перед собой очень смелую и даже дерзкую девушку. Взять хотя бы нашу глупую сделку. Или тот поцелуй на глазах у всех. Или вот этот наш разговор о личном.

Глядя на него, я испытываю какой-то патологический приступ доверия.

— Миш, не подумай, что я сбрендила, но мне кажется, будто я знаю тебя очень давно.

— Со мной та же история. Но это же здорово, да?

Я вновь подмечаю его забавную манеру уточнять у меня отдельные моменты нашего разговора.

— Это слишком уж здорово, Миш. Так здорово, что даже не верится.

— Ты просто удивительная девушка, Алёна Тимофеева, — глаза Миши расширяются.

От его взгляда и голоса бабочки в моем животе немедленно устраивают отвязный сейшн, заставляя меня трепетать, как какую-то глупую барышню.

Барышню?

Я правда так сказала?

Глава 6. Миша

Оставив свои вещи в камере хранения и оформив ски пасс, мы с братом выходим из пункта проката. Девушки еще переодеваются, поэтому мы взяли кофе, чтобы скрасить время в их ожидании.

Сделав глоток горячего напитка, я поднимаю глаза к небу. Солнце светит, воздух бодрит, вокруг блестит свежевыпавший снег. Температура, по арктическим меркам, сегодня просто детская, но климат в наших широтах такой дерзкий, что даже небольшой минус ощущается как мини версия ледникового периода.

— Мороз и солнце. День чудесный! — глубоко вздохнув, я неожиданно для себя самого вспоминаю школьную классику. — Слушай, Дрон, если твоя следующая днюха будет не такой интересной, даже не зови, — загадочно улыбаюсь, имея в виду совсем не зимний пейзаж.

Андрюха недолго изучает мое лицо и качает головой:

— Значит ты с Тимофеевой… — он не договаривает, но на его роже и так все написано.

— Не понимаю, о чем ты, — дурачусь я.

Оглянувшись, брат откашливается в кулак.

— Мы вас с Яной вчера слышали. Особенно тебя, — уточняет он.

— Правда? — удивляюсь я. Смотря себе под ноги, Андрюха улыбается. — Класс! — горжусь собой.

— Ага. Такое ощущение, что ты вчера только дембельнулся, — прыскает брат.

— Ну нет. После дембеля, я двое суток из постели не вылазил. Помнишь, тогда, на даче родителей Дымова? Как же ее звали, а? — чешу затылок, пытаясь вспомнить имя девчонки, с которой недолго мутил после армии.

— Это я должен помнить? — усмехается брат. — Фил идет, — зачем-то шепчет он мне, а затем громко приветствует друга: — Блин, ну и рожа! Тебе бы отлежаться, братан, там пиво в холодильнике было.

К нам подходит Димас и его девушка, для которой он устроил экскурсию по горнолыжном центру.

— Я в порядке, — хмуро бросает Филатов.