Одинокие сердца (СИ)

— Ну что, дамы, пока мужчины на улице, бахнем за встречу? — прорывается сквозь музыку звонкий голос Яны. Я показываю жестом, чтобы она убавила громкость на ДжиБиЭль, из динамиков которой ревет зубодробительный бас. Получив одобрение большинства, Яна распахивает огромный двухдверный холодильник. — Кто что будет?

Но, как водится, в любой компании всегда находятся те, кто начинают вымораживать, отказываясь от выпивки. И кто вы думаете у нас сегодня главная трезвенница вечеринки?

Конечно же Лиза-вобла-не-пью-алкоголь-потому-что-я-вся-не-такая.

Я даже не пытаюсь шифроваться, когда останавливаю на ее скуластой мордашке презрительный взгляд. Лизавета не только достойно его выдерживает, но и смотрит на меня с не меньшим негативом, подтверждая мои догадки.

Она прекрасно осведомлена о том, кем я прихожусь ее парню.

Вернее, приходилась. Что, по большому счёту, в век интернета и соцсетей превращается в вопрос двух минут.

Хотите знать, что в ней бесит больше всего?

Она совершенно на меня не похожа.

Никакая Лиза не вобла.

Высокая, стройная, с аристократическими чертами лица, она производит впечатление хрупкой и ранимой девушки. Полагаю, глядя на нее, у парней автоматически срабатывает инстинкт защитника.

То ли дело я. Уж явно не былинка на ветру — округлые бедра, большая грудь, ещё щеки эти постоянно розовеют. Как говорит мама — кровь с молоком. Она твёрдо убеждена, что таким образом делает мне комплимент. А еще иногда мама в шутку называет меня Кобылянской, тоже намекая на мои роскошные габариты. Я как-то пыталась ей объяснить, кто такая эта Кобылянская, но она не стала слушать. В ее понимании это всегда очень красивая и оформленная девушка.

Смешно, правда?

Уж поверьте, Лизу точно бы никому не пришло в голову называть Кобылянской.

И, нет, я не комплексую.

Разве что самую малость.

Черт. Я всё-таки комплексую.

Поджав губы, делаю вид, что осматриваю интерьер гостиной.

Дом и правда чудесный — с обилием дерева и натуральных материалов, огромный, трёхэтажный, он представляет собой очень надежное и уютное место, где каждому будет приятно провести несколько зимних дней.

Когда сумерки становятся плотнее, шумной ватагой парни возвращаются с заднего дворика, где располагается мангальная зона. Огромный коттедж вдруг становится тесным. Все торопятся занять место за массивным деревянным столом.

Судя по аромату, довольным стонам и громким чмокам, шашлык удался, но, по понятным причинам, мне кусок в горло не лезет. А вот виски с колой очень даже.

Настроение на нуле, лицо горит, на душе скребутся кошки.

Нужно немного провериться.

Я поднимаюсь наверх, где чуть раньше облюбовала небольшую спальню с выходом на балкон.

Коттедж построен на возвышенности, и вид со второго этажа открывается действительно очень живописный: заснеженные горы, высокие ели и симпатичные загородные домики.

Я шире распахиваю дверь, вдыхаю свежий морозный воздух, при этом чувствуя, что уже неслабо набралась. А ведь завтра мы собирались всей компанией кататься на горных лыжах. Поэтому либо пора перестать бухать, либо завтра максимум, что меня ждет — жёсткий горный отходняк.

— Привет, — позади раздается до боли знакомый голос.

Я замираю.

— Привет, — бормочу в ответ.

— Классно выглядишь, — произносит Дима.

Усмехнувшись, я подавляю вздох.

Он издевается?

— Я всегда так выгляжу.

— Да. Я имел в виду… — неловко умолкает Филатов.

Я оглядываюсь. Сердце колотится быстро, но не так восторженно, как раньше, когда оно было наполнено яркими чувствами к этому парню и безумной эйфорией. Пусть я и понимаю, что мое состояние являлось всего лишь результатом действия дофамина, норэфетамина и фенилоэтилоамина, но находиться в нем было верхом блаженства. Сейчас же внутри меня все заполнила тоска, обида и разочарование.

— Дим, иди к своей девушке, а? — саркастично говорю я.

— Не злись. Я же просто хотел поздороваться.

На миг взгляд Димы меняется и даже будто становится прежним — нежным и ласковым, отчего у меня внутри все переворачивается.

Я сглатываю сухой ком.

— Поздоровался? Досвидос, — упорно смотрю на него.

— Ну зачем ты так? — печально произносит Филатов.

— Слушай, или ты уйди отсюда, или я ухожу, — угрожаю ему.

— Вот об этом я и хотел поговорить с тобой, — начинает Дима. — Ведь мы же можем нормально общаться.

— Да пошел ты!

Стиснув зубы, я срываюсь с места и пересекаю спальню.

Хватит с меня.

Нужно было вызвать такси сразу же, как только стало понятно, что этот вечер не закончится ничем хорошим.

— Алёна… — беспомощно бормочет Дима, вставая у меня на пути

— Уйди с дороги! — рычу на него.

Покачав головой, Филатов все же отходит.

Тогда я сбегаю по лестнице и несусь в прихожую, где быстро обуваюсь, хватаю свой рюкзак и куртку. Когда я открываю входную дверь, мне вслед летят громкие вопли, ликование и звон бокалов. Похоже, кто-то только что толкнул тост в честь Чурилова.