Одинокие сердца (СИ)

— Я не знала, что у вас гости, прошу прощения, — тихо извинилась сиделка, когда мать уснула.

Костя кивнул.

— Да это… моя бывшая жена, она поживёт с нами какое-то время.

Сиделка удивленно приподняла брови, но ничего не сказала, хотя ей это было и не положено по статусу.

Костя вернулся в свой кабинет, с некой досадой глядя на короткий диван, где он едва сможет разместиться, даже поджав ноги. Но это его волновало мало, гораздо больше его волновал Геворг Шаф. Ублюдок явно не остановится на этом. А что если подключить полицию?

Но эта мысль показалась ему утопической, в последний раз, когда он хотел сотрудничать с сотрудниками правоохранительных органов, те развели руками, мол, пока нет тела — нет дела. Это означало, что Шаф вначале должен его грохнуть, а потом полиция займётся им.

Перспектива была так себе.

Разрываемый на части, Костя привычно потянулся за стаканом, но вовремя одёрнул себя.

В его доме была беременная женщина. Мало ли что ей могло понадобиться, поэтому стоило держать себя достойно.

Хотя о каком достоинстве могла идти речь, если эта женщина его бывшая жена. Он уже показал Полине все свои стороны: гадкие и не очень. И осознание этого почему-то давило неприятным грузом. Ему ещё не попадались такие, как Полина, а попалась, он поступил как ребёнок: надоело, захотелось лучше. А ведь понимал, что лучше-то у него не будет. Если только внешне, и то за это придётся платить. Ксюша каждый месяц тратила почти миллион на свою внешность, поясняя, что «это долгосрочные вложения» и советуя подругам того или иного пластического хирурга, а Костя вдруг задумался, что не помнит, давал ли денег бывшей жене на посещение салонов красоты.

Хотя Полине явно не нужен косметолог. У неё гармоничные черты лица, губы от природы полные и сочные, Костя точно знал, что настоящие. А грудь… Черт, даже в пальцах фантомно ощущалась её мягкость.

Костя отогнал навязчивые воспоминания, которые сулили только примитивный отклик тела.

Ему следовало немедленно постельное взять и хоть как-то скрасить ночь на этом диване.

А завтра он точно подумает, что ему делать с Шафом и что он может сделать со своими торговыми точками.

Дополнительный плед и подушка находились в его комнате. Осторожно постучав, Костя по обычаю вошёл, не дожидаясь ответа.

Судя по шуму воды, Полина принимала душ, что в целом было даже лучше. Костя направился за нужными ему предметами для ночлега вглубь спальни и случайно заметил разложенные на тумбе документы.

Среди них находился паспорт Полины, карта беременной и стопка анализов. Костя не собирался лезть в чужие бумаги, но обратил внимание, что везде стояла его фамилия. Полина не поменяла её.

Послышался неясный шум, и именно это погнало Костю в ванную. Он приоткрыл дверь, мгновенно ощутив вырвавшийся горячий пар и запах лимонного шампуня. За запотевшей стеной душевой кабины Костя разглядел только неясные очертания фигуры. Светлая кожа, тёмные волосы, всё это было размыто, и каждый раз пробегавшие по стеклу капли не давали увидеть четкую картину.

Костя не понимал, почему застыл, почему не уходит. Но это зрелище вдруг показалось ему самым сексуальным, какое он когда-либо видел.

Полина смыла шампунь и, выключив воду, открыла дверцу душевой кабины.

Вскрикнув, прикрывая голое тело рукой, она посмотрела на него сначала испуганно, а потом зло.

— Ты до инфаркта довести хочешь?

А Костя понял, что и ответить ничего не может, глядя на округлый живот, мягкую грудь, смятую ладонью, на эти полные губы и темные волосы, мокрыми кольцами прилипшие к светлой коже. Ведьма. Самая настоящая. Красивая и желанная. Даже с этим выпирающим животом, от вида которого у Кости учащается дыхание, а ещё просыпается дикая злость к тому ублюдку, чьё семя она приняла.

— Послышался шум, — Костя сам едва узнал свой низкий голос, — я зашёл проверить.

Полина глубоко и судорожно вздохнула, осторожно прошла мимо и, сняв с вешалки большое махровое полотенце, прикрылась.

— Всё в порядке, убедился?

Костя криво улыбнулся, облизнув верхнюю губу.

— Да, — ответил и усилием воли заставил себя отвернуться.

Тело Полины он видел много раз, и оно всегда действовало на него определенным образом. И беременность нисколько не сбавила обороты. Эрекция буквально сдавливала мозги.

— Извращенец, — сам себя отругал он.

Полина вышла из ванной буквально через минуту, в махровом халате, под которым явно ничего не было, и в тюрбане из полотенца на голове.

— Я, конечно, не имею права тебя выгонять из собственной комнаты, но ты не мог бы оставить меня одну на некоторое время? — попросила она.

— Да, — отозвался Костя, хотя не сдвинулся с места.

Полина некоторое время смотрела на него, ожидая действий, и Костя понимал, что потянись он к ней сейчас, она явно не будет рада.

Он медленно развернулся, вспоминая, что пришёл за подушкой и одеялом, поднял их с кровати и вышел.

В своём кабинете он вдруг подумал, что не помнил причины, из-за которой они развелись. Это же должно было быть нечто важное, то, из-за чего невозможно дольше находиться с человеком. Но как Костя ни напрягал память, так и не смог понять почему.