Одинокие сердца

— Как это где? В долине Луары! Я уверена, что этот комплект пригодится тебе не раз и не два. Он веселенький и молодежный. И к тому же удобный. Кроме того, он очень даже подходит для вечернего времени суток, когда становится прохладнее, чем днем. — Виолетта не преминула перечислить все до единого достоинства комплекта. — Тебе явно необходимо его купить. И если ты этого не сделаешь, то это сделаю я. Причем без малейших сомнений. Я всегда говорила, что ты похожа на Натали Вуд.

Одри — демонстрируя неохоту, но в душе испытывая восторг — согласилась купить комплект и передала его продавщице, чтобы та его завернула.

— По правде говоря, я сама не понимаю, почему сейчас тебя послушалась. После того как наша поездка закончится, я никогда больше этого не надену.

— Никогда этого больше не наденешь! — воскликнула Виолетта, всплеснув руками. — Что за глупости! Давай, бери пакет, и пойдем перекусим, а не то я рассержусь и перестану с тобой нянчиться.

— Спасибо, что хоть предупредила. Не знала я, что хождение по магазинам так тебя преображает. Я не могла себе этого даже представить.

— Чего-чего ты не могла себе представить?.. — Виолетта, таща гору пакетов с покупками, выжидающе уставилась на дочь.

— Того, что ты можешь быть такой легкомысленной.

— Немножко легкомыслия — при условии, что только немножко, — никогда не помешает, девочка.

Возможно. Однако в душе Одри бушевала буря, и ей было не до легкомыслия. С каждой минутой в ней крепло ощущение того, что ее решение поехать в долину Луары было ошибкой. Впрочем, наверное, куда бы она ни решила сейчас поехать в своем навязчивом стремлении сбежать, любое ее решение окажется ошибочным, потому что удрать от самой себя и от жизни попросту невозможно. Бартон-он-де-Уотер ведь тоже, вполне возможно, не даст ей столь желанного успокоения, однако пока она этого не осознает. Именно это и заставило ее бросить работу — ощущение того, что все, что она раньше делала, было ошибкой. Одри в сердцах швырнула свою жизнь в мусорное ведро — так, как бросают, скомкав, лист бумаги, на котором, как выяснилось, была написана какая-то ерунда, — а затем, собрав чемоданы и запихнув их в багажник своего автомобиля, поехала в Бартон-он-де-Уотер, в полной уверенности, что единственное место, где ей сейчас понравится, — это долина реки Луары.

Одри полагала, что сможет обрести там спокойствие, необходимое для того, чтобы привести в порядок свои мысли и свою жизнь. Однако теперь ей начинало казаться, что она ошиблась, что и задуманная ею поездка, и хождение по лондонским магазинам, и вообще все, что с ней сейчас происходит, — это целая серия ошибок, следующих одна за другой. Тем не менее она уже не могла, как бывало в ее жизни раньше, повернуться и побежать назад, и поэтому ей придется провести субботу в столице, дожидаясь воскресенья. Только тогда она наконец-то покинет Лондон, чтобы затем в течение двух недель осматривать замки, посещать которые ей уже ни капельки не хочется, потому что, стоит ей только подумать о них, как это вызывает в ее душе острую боль. Долина Луары представляла собой романтическую местность, в которой Одри мысленно провела несколько удивительных дней вместе с Джоном: они вдвоем — в ее воображении — бродили по замкам и садам, обедали в восхитительных семейных ресторанах, где подавали незатейливые, но очень вкусные блюда… Они с Джоном то хохотали, то просто молча гуляли, взявшись за руки и не испытывая потребности что-либо говорить друг другу, потому что были счастливы уже оттого, что находятся рядом…

У Одри вдруг мелькнула мысль, что свои отношения с Джоном она пережила в своем воображении и что ей так и не удалось соединить фантазии и реальную жизнь. В ее мечтах Джон никогда не представал перед ней таким, каким он был на самом деле. Шагая вслед за матерью по «Либерти», Одри осознала, что в столь романтичной местности, как долина реки Луары, нет места для такого человека, как Джон, и что в его жизни нет места для нее, Одри. Она уже много месяцев пыталась закрывать глаза на то, чего ей не хотелось признавать, и почему-то лишь в «Либерти», куда она пришла вместе с матерью за покупками, наконец-то это осознала. Больше всего Одри не нравилось то, что это произошло в магазине и что сейчас ей надо идти в кафетерий и что-то там есть. Одри хотелось побыть одной и поразмышлять о своем горе, постепенно погружаясь в море жалости к себе, оплакивая свою судьбу, мучая себя час, другой, третий… Она была далека от понимания того, что бегство спасает ее от всего этого, что принятое ею поспешное решение поможет ей — возможно, на подсознательном уровне — преодолеть переживаемый ею кризис. Однако дорожки внутри женского сердца весьма извилисты, а Одри сейчас не могла видеть дальше своего носа. Пока еще не могла.

— Ты будешь что-нибудь есть? Мы уже подошли к сладким блюдам, а ты еще ничего себе не взяла.

Одри стояла у стойки ресторанчика самообслуживания, держа в руках пустой поднос. Виолетта уже взяла себе салат и бутерброд и сейчас вопросительно смотрела на дочь. У Одри задрожали губы.