Одинокие женщины

— Афродита! — выдохнул он, осторожно гладя — ее между бедер. — А вот здесь я мог бы и не мазать — ты и так вся скользкая! — Его прикосновения вызвали легкий оргазм и восхитительное предвкушение чего-то более сильного. — А теперь выслушай правила, — зашептал он. — Ни суеты, ни спешки, ни захватов ногами или других грубых приемов. Все должно происходить медленно, медленно, как можно медленнее, ибо целью является наслаждение, а не боль. Чтобы победить, надо обездвижить противника так, чтобы он оказался прижатым к ковру не менее чем в трех точках.

— Надолго? — поинтересовалась она. — Надо сосчитать до десяти?

— Надо дождаться, пока проигравший не признает победителя своим хозяином, — игриво улыбнулся он. Отойдя на другой угол ковра, он смотрел на нее, широко расставив ноги, не стесняясь продемонстрировать ей свое возбуждение. — Я покажу тебе несколько основных приемов, и мы начнем. Ты наверняка все мигом усвоишь. Готова?

У Флер перехватило дыхание от сильнейшего желания. И вот…

— Начинаем наши игры!

Кажется, прошла целая вечность, пока они бездумно цеплялись один за другого в какой-то невообразимой позиции: соски прижаты к коленям, губы припадают к пупкам, наполненный кровью член скользит по чувствительной коже затылка. Затем неуловимое, молниеносное движение — и вот уже позиция совсем иная, словно сменили картинку в калейдоскопе чувственных ощущений.

— Вот это называется «ноша пожарника». — Его могучая рука скользнула между бедер, миг — и девушка оказалась у него на плече, словно живой трофей. Однако ловкое, намазанное маслом тело одним стремительным рывком проскользнуло у него между рук, словно живая ртуть.

— Ну что ж, ладно. — Он рухнул на колени и обхватил ее за ягодицы, навалившись всем весом и заставляя опуститься, пока его губы не прижались к ее лобку. — Захват за обе ноги, — пропыхтел он. Она широко развела ноги и уперлась ими в пол, а потом закинула ему на плечи. Ее ступни образовали ярмо у него на шее, она сжимала их что было сил. И внезапно он отпустил ее.

Она поднялась, едва соображая от гудевшего в ушах мощного крещендо. Пожалуй, он мог бы уже и наиграться, она и так возбудилась сверх всякой меры. Но тут он вскричал:

— Скачка верхом! — и набросился сзади, пригнув к полу так, что ее соски прижались к грубой ткани коврика. Напрягая все силы, она встала на четвереньки, спиной ощущая каждый волосок у него на груди и животе. Его по-прежнему напряженное мужское орудие елозило по впадине у нее между ягодиц, словно жокей, несущийся полным галопом. «О Господи!» — выдохнула она, подчиняясь этому безумному ритму, пока ее ладони не стали мокры от пота, а колени не подогнулись сами собой.

А в следующую секунду для них перестали иметь значение и имена, и мысли, и слова — в мире осталось лишь два сплетенных тела: спина к спине — спина к груди — бедра у лица. Теперь уже оба они обливались потом и блестели от вазелина, чувствуя все больший азарт. И усталость. В какой-то неуловимый момент он расслабился и поскользнулся, и она немедленно воспользовалась этой ошибкой, прижав его к ковру. Две точки! Оба его плеча касались пола. Ах, еще хотя бы одну ногу! Она как можно сильнее навалилась на его грудь и попыталась надавить на ноги. Вот, вот сейчас. Еще чуть-чуть, и победа будет за ней!

И тут одним могучим рывком он опрокинул ее на пол. Мгновением позже прижал ее руки над головой. Целых четыре точки.

— Давай, — пропыхтел он, — говори.

Женщина лежала под ним, ослепшая от подступившего оргазма, желая лишь его, его одного, чтобы он вошел в нее, чтобы он пронзил ее сейчас же до самых печенок. Чтобы расколол ее надвое. Чтобы трахал до полной слепоты, глухоты, до безумия! Чем же еще могла кончиться эта игра?..

— Говори! — повторил он.

— Хозяин! — выкрикнула она.

— А ты кто?

— Рабыня. Я — твоя рабыня!

Он тихо самодовольно рассмеялся. А потом отпустил ее руки и не спеша раздвинул ноги.

— Вот так-то лучше! И что же хочет от меня моя рабыня? — Шелковистый кончик его копья дразняще касался самых чувствительных мест.

— Возьми меня, Алекс!.. Войди в меня… трахай меня! Пожалуйста, умоляю!

Испустив торжествующий вопль, Алекс Маршалл вонзил свое могучее копье на всю длину, и в тот же миг она познала, что значит взлететь к небесам от блаженства.

* * *

Четверть часа спустя он уже был выбрит и одет.

— Это действительно так необходимо? — спросила она.

— Нельзя опаздывать на последний поезд. Я же обещал Розмари вернуться не позднее полуночи. Ясно, малышка?

— Ясно, — буркнула она отвердевшими губами, проглотив обиду.

Он подошел к кровати и поцеловал все еще напряженный темный сосок.

— Не обижайся. Если бы я смог, то остался бы здесь навсегда. — И он поцеловал второй сосок. — Вот так.

— Когда я снова тебя увижу?

— Я позвоню завтра. — И он ушел.