Одинокие женщины

Розмари была с ней согласна. Она никогда не опускалась до того, что называла «уроками-попреками», привычкой некоторых жен шарить в карманах у мужей, проверять их записные книжки и кошельки. Жен, готовых усмотреть измену в самом невинном флирте. «Ищите — и обрящете» — в это Розмари верила. Все эти женщины сами искали неприятностей себе на шею, и что же удивляться, если большинство таких браков рушилось!

Взять хотя бы соседку Даун Хендрикс, которая иногда помогает Розмари по хозяйству. Типичнейший случай. Семейный корабль Даун разбился о туманные горы цифр на кредитной карточке.

— Ну почему, почему Хэнк снял комнату в отеле в Манхэттене?! — причитала Даун. Естественно, ей казалось правдоподобным только одно объяснение. И вот теперь, несчастная душа, Даун предоставлена сама себе. Лучше ей вообще было не выходить замуж.

Но если — просто к слову пришлось, но до каких же размеров вырастает это «если»! — Алекс и пустился во все тяжкие, он наверняка делает это осторожнее, искуснее, чем Хэнк Хендрикс. Розмари недаром гордилась тем, какой умница ее Алекс. Голова у него работает отменно, и так просто его за руку не схватишь. К тому же счета по кредитным карточкам Алекса поступают прямо к нему на службу.

Нет, Алекс не пойдет на такое. Он превосходный муж и к тому же настоящий трудоголик — у него и времени-то нет на любовь. В конце концов, основа любого брака — доверие. И она ему полностью доверяет. Разве что кроме тех случаев, когда он уезжает в командировки.

Ей, конечно же, не раз доводилось слышать о безобразном поведении бизнесменов в командировках. Совещания, деловые встречи, семинары — все эти мероприятия предоставляли массу возможностей для минутных утех. Алекс и сам преподнес ей не одну скабрезную историю — конечно, все о чужих мужьях. Пару раз ей приходило в голову, что ведь и он мог стать их участником, но она решительно гнала подобные мысли. Алекс слишком привязан к дому и к тому же дорожит здоровьем.

Однако нынче утром ее подозрения расцвели пышным цветом. А что, если поездка в Чикаго служит лишь прикрытием для рандеву?! Что, если он вообще не поехал в Чикаго! Ах, если бы она не наткнулась на эти ключи…

Проклиная себя, Розмари набрала номер отеля в Чикаго.

— Алло, — хрипло сказала она. — Я секретарь по командировкам в «Левиафан пресс» и хотела бы лишний раз проверить. У вас забронирован номер для Алекса Маршалла? На сегодня? Отлично! А вы не подскажете, он одноместный или двухместный? Одноместный! — Она чуть не расплакалась от счастья. — Спасибо, огромное вам спасибо. Нет… ничего не передавайте.

Она повесила трубку с таким чувством, будто спаслась от смерти. Хуже чем от смерти — от измены! Какая же она сука, заподозрить в таком ее Алекса! Слава Богу, она хоть догадалась не называть свое имя.

Ей вдруг стало весело. Пожалуй, такие хорошие новости — или, точнее, отсутствие таких плохих новостей — вполне заслуживают того, чтобы их отпраздновать. Она вызовет няню для Криса и прокатится после обеда в город. Прошвырнется по магазинам, пообедает с подругой.

Флер! Ну конечно! Надо сейчас же позвонить Флер и узнать, свободна ли она. Может быть, они пойдут в тот афганский ресторан и еще успеют на вечернее шоу. Сияя, Розмари набрала номер.

— Офис Флер Чемберлен, — отвечал женский голос.

— Можно ее к телефону?

— Извините, но мисс Чемберлен на заседании. Оно закончится к часу дня. Ей что-нибудь передать?

У Розмари замерло сердце. Этот голос, эти певучие нотки, этот гнусавый акцент уроженки Бруклина! На миг она лишилась дара речи.

— Алло? — уже в который раз повторял проклятый голос. — Вы слушаете?

— Значит, ее не будет до часу, — пробормотала Розмари. — Скажите, пожалуйста, который сейчас час? — Она затаила дыхание, зажмурилась и молилась, молилась всей душой…

— Десять часов, — раздалось в ответ.

Этот голос, этот голос! Разве можно еще сомневаться!

Розмари уронила трубку на рычаг, перед глазами все плыло. Рушились стены, отгораживавшие от нее отвратительную реальность.

Флер с Алексом? Невозможно! Ей никак не удавалось связать воедино то, против чего отчаянно протестовал рассудок, и то, что она поняла сердцем.

А ведь всего пару недель назад Флер была у нее в доме, и спала под ее крышей, и играла с ее собакой, и хвалила ее сына. Она сидела вот на этом самом месте и ела хлеб Розмари!

Да, да! Они с Флер преломили хлеб, и для Розмари это было равносильно клятве в верности. Гостеприимство — самый древний, самый святой обычай, и оскорбление его можно считать самым гнусным преступлением на свете. Ах, как же она, наверное, потешалась над простодушием Розмари, пока Алекс в соседней комнате смешивал коктейли!

Розмари казалось, что земля разверзлась под ногами, увлекая в бездонную пропасть, совсем как на тех картинах Босха, которыми они любовались в Италии. Она до сих пор помнит эту преисподнюю, полную невообразимых чудовищ и человеческих тел, уродливых, истекающих потом, сношающихся самыми неестественными, отвратительными способами. И в самом центре гнусного месива — Алекс с Флер.

Розмари зажмурилась. Туман перед глазами поредел.