ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones»

Алексис Корнер, который тогда работал на Би-Би-Си, интервьюировал Мика спустя несколько дней после того, как тот вместе с Китом и Чарли посетил Брайана. Мик попросил его позвонить в Котчфорд, выражая некое беспокойство. Мик прибегнул к помощи Алексиса потому, что тот долгое время был другом Брайана, но особенно — вследствие отцовской роли Алексиса по отношению ко всем блюзовым музыкантам Англии. Корнер вспомнил о былых днях — своем первом знакомстве с Брайаном и рождении «Роллинг Стоунз», когда позвонил Брайану семь лет спустя в попытке ободрить его в трудный час.

Однако тот, кажется, быстро забыл о своих невзгодах и безмятежно отдыхал вдали от мирской суеты. В деревенской тиши, так непохожей на суету бесчисленных роскошных, но таких безликих гостиничных номеров, окруженный своими преданными собаками — черно-белым спаниелем по кличке Эмили и Лютером (названным в честь Мартина Лютера Кинга) — глупой и медлительной афганской борзой, Брайан гулял по своей земле без страха быть преследуемым. Он даже вынашивал заманчивый проект приобрести несколько лошадей для Котчфорда — вдобавок к обширной популяции кошек. Но самое главное — он был окружен теперь любезными и настоящими людьми, которые ничего от него не требовали и ни в чем не осуждали, и которым он мог — и страстно желал — отвечать тем же.

Грубая оболочка, за которой скрывался настоящий Брайан, постепенно начинала таять, и вскоре он стал невероятно популярен среди жителей деревни близлежащего Хартфилда. Он часто проводил время в местном пабе под названием “Hay Waggon”, где играл в бильярд, пил пиво и проводил остатки дня с другими завсегдатаями этого заведения. Если не принимать во внимание его кричащую одежду, он был просто очередным молодым человеком, который выпивал в баре. Он никогда не раскрывал в пабе своего богатства, хоть и одевал во время походов туда характерные обтягивающие вельветовые брюки или шелковые шорты. Брайан даже рассказал Деннису — бармену о том, что волнуется, не огорчает ли он соседей тем, что его имение выросло вширь. Он не хотел, чтобы они считали его хиппи. Брайан хотел построить забор и собрал для этого все необходимые материалы. Он попробовал найти нескольких мужчин, чтобы поставить его, но все были заняты до следующей недели. Наконец, Брайан попросил Денниса, чтобы тот убедил своих друзей построить забор. Деннис собрал несколько человек, и в тот же день они поставили забор — к великой радости Брайана. А однажды вечером, будучи изрядно навеселе, Брайан покинул “Hay Waggon”, забрался на свой мотоцикл «Триумф» и протаранил витрину местной бакалеи. Несколько местных друзей подобрали его и под вымышленным именем отправили в больницу.

Брайан пересматривал все свои взгляды на жизнь и начинал ощущать всем своим нутром, что душевное напряжение наконец-то покидает его. Он очень сдружился со своей домработницей Мэри Холлет и даже подарил ей маленький журнальный столик ручной работы. В своем доме Брайан обожал бездельничать, играть на гитаре и петь о том, что было у него на сердце, выкристаллизовывая множество идей, посещавших его время от времени. Но он серьезно подходил и к своей роли хозяина большого поместья. Он обсуждал с садовником Миком Мартином его зарплату и явно хотел заплатить ему больше, но тот ответил, что ему достаточно и того, что Брайан платит ему теперь. Брайан купил Мартину маленький мини-фургон и торжественно вручил ему фуражку из «Metropolitan Water Board» (так называемого «Водяного совета», созданного в Лондоне в 1903 г. и объединившего девять частных водопроводных компаний города в единый общественный конгломерат), сказав в шутку, что только теперь он может быть его личным шофером.

Брайан начал активно интересоваться жизнью фермы. Он больше всего ценил это новое чувство сопричастности окружающим, которого уже давно не испытывал. Он изголодался по обычной человеческой теплоте и земным привязанностям, которые наконец-то нашел здесь. Например, Мэри Холлет могла придти домой из магазина и обнаружить Брайана сидящим у порога — он ждал ее, так как в одиночку не мог разжечь свою угольную печку. Дома у Холлетов Брайан с превеликим удовольствием сидел на кухне и болтал о том-о сем со всеми членами семьи Мэри, чувствуя себя одним из них.

В 1969 году в Британии воцарилась очень жаркая погода, и к Брайану вернулся его старый недуг. В окружении гектаров полей и цветов он снова начал страдать от приступов астмы — и порой очень сильных. Это заболевание, кажется, почти отступило от него в прошлые годы, но теперь, почти как в детстве, ему было так трудно дышать, что он едва мог говорить. Но он не ударился в панику. У него были свои ингаляторы — по одному в каждой комнате, а также еще один, который он все время носил с собой.