Одинокий голос в темноте

— Ты звонила мне. Просила помочь, а я тебе отказал, — с каждым новым предложением его пронзал очередной приступ паники. — Из-за меня ты здесь!

— Я здесь из-за Саймона, — решительно ответила Эми, — прекрати винить себя. Ты здесь не причем.

— Если бы я воспринял тогда твои слова всерьез, то все вышло бы иначе.

— Я жива, Кларисса тоже, — Эми позволила себя вздох облегчения, — так что такой исход тоже неплох. Жаль только, что Саймон в итоге умер, его следовало бы судить. — Она пока не была готова примерить на себя роль убийцы, поэтому старалась говорить безлико. Даже язык не поворачивался описать то, что она сделала с другим человеком. Пусть и в целях самозащиты, но забрать чужую жизнь — ужасная расплата за спасение.

— Зря ты пошла туда.

— В смысле?

— Ты слишком рисковала.

— Я знала, что если не приду, с Клариссой что-то случится.

— В этом только ее вина.

— Дерек! — Эми была шокирована услышанным.

Дерек тут же прикусил губу и выставил руки ладонями вверх, сдаваясь. Он даже немного отошел от кровати, будто его девушка внезапно могла дать ему пощечину.

— Я совсем не то имел ввиду. Просто… ох, очень хорошо, что вы живы. Но ее спасение — не твоя святая обязанность. Я считаю, что просто риск был… эм… не оправдан.

— Де…

— Он же оказался маньяком! Да я седеть начинаю, когда думаю о том, что он там мог с тобой вытворить! Хорошо, что все закончилось вот так, но если такая ситуация повторится, не геройствуй! Твоя жизнь — главная ценность для тебя! И меня, если хочешь знать.

Он был просто слишком напуган. Однако Эми поняла, что ей обидно все это выслушивать. Дерек не знает, как страшно было идти туда, насколько одинокой и брошенной она себя чувствовала, когда он не поверил ее словам. И, конечно же, никто не знает, чего стоило Эми пересилить себя и заглянуть в котельную, а потом схватить нож и воткнуть его в горло Саймону.

Кроме одной единственной галлюцинации.

ПОЧЕМУ ТЫ МОЛЧИШЬ

Дерек тем временем разозлился. Он редко злился, и всегда неожиданно. Злость заставила его преобразиться до неузнаваемости. Черты лица заострились, плечи напряглись, подтянулись к голове. Такой Дерек напомнил Эми какое-то горбатое чудище со слишком маленькими прищуренными глазками, однако его облик никак не внушал ей страх — даже наоборот. Кажется, они оба не могли до конца разделить и понять чувств друг друга.

— Эми! Ты не права! Только Кларисса виновата в том, что встречалась с таким мутным типом. Почему ты должна все расхлебывать? Подставляться лишний раз?

— Можно подумать, она знала, с кем встречалась. На нем же не написано.

Дерек врезал себе по лбу, и Эми почувствовала, как сама начинает раздражаться. Вот теперь он делал вид, что общается с безумной идиоткой, не понимающей опасности ситуации, в которую попала. Но Эми прекрасно знала, на что шла. В дверь с обратной стороны постучали, и злость обоих моментально испарилась. Дерек поднялся со своего места и сразу пошел к двери, больше не пытаясь приблизиться.

— Ах да, и Саймон жив, — сказал он будто между прочим.

— Жив? Как?

— Черт его знает. Живучий, — Дерек пожал плечами, — но в гораздо более тяжелом состоянии, чем ты. Может и не очнуться. Если честно, я надеюсь на это.

— Понятно…

Дерек вышел из палаты. Кажется, он пожелал ей спокойной ночи напоследок, но Эми уже не слушала. Весть о том, что Саймон жив, вскружила голову.

— Я не убийца, — тихо прошептала она, чувствуя, как дрожат губы, — я не убила его.

***

Прошло несколько дней. Все они были проведены в больничной палате, что удручало.

Ранее Эми всего однажды лежала в больнице — в далеком детстве, однако прекрасно запомнила то чувство безысходности и скуки, которое отражали больничные стены. Именно поэтому с каждым днем она делала все возможное, чтобы ее поскорее оттуда выписали: ела нелюбимую еду, следовала всем рекомендациям врача, упорно врала, что ей уже гораздо легче. Лишь бы только выбраться, а дома она как-нибудь восстановится и сама.

Несмотря на нелюбовь к больнице, именно она показала, насколько Эми, оказывается, ценят окружающие. Кто к ней только не приходил. Начиная от коллег и заканчивая родителями Дженн. Причем сама Дженнифер пришла в самую последнюю очередь. Как потом оказалось, ей просто было стыдно смотреть в глаза Эми. Однако все быстро разрешилось, и Эми простила всех, кто в этом нуждался. В ней не было обиды, хотя, если честно, вряд ли она забудет то полнейшее чувство отрешенности, когда ей отказали в помощи самые близкие люди. Эми и пыталась как-то успокоить себя, но чувствовала, что какая-то наиболее доверчивая и наивная часть ее сущности отмерла. Не самое приятное ощущение, и она хотела бы как-то избавить от него, но возможно, время поможет справиться с проблемой. Или хотя бы психолог, к которому ее обещали направить сразу после выписки из больницы. Ее нервозность бросалась в глаза, к тому же врач как-то обмолвился, что Эми плакала во сне. Она совсем не помнила, что ей снилось, но каждый день действительно просыпалась абсолютно раздавленной. Страх все еще жил внутри нее, а пережитые события то и дело вспыхивали в памяти.