Одинокий голубь

— Никак не научится бороться со своими страстями, — объяснил Уилбергер. — Надеюсь, вы его простите.

— Нам тут болтливых не надо, — туманно высказался Август.

— Так насчет лошадей, — сказал Уилбергер, возвращаясь к более серьезной теме. — Этот разговор насчет "закрыто" очень некстати. Я надеялся вернуться к своему стаду к восходу. Оно сейчас в неудачном месте. Комары сожрут моих людей, если я не потороплюсь. Если я достану достаточно лошадей, чтобы тронуться с места, я, может, остальных прикуплю по дороге на север.

— Рискованно, — заметил Калл.

— Знаю, что рискованно, — согласился Уилбергер. — А что не рискованно? Сколько вы мне можете продать сегодня днем?

Каллу надоело ходить вокруг да около.

— Три, — ответил он.

— Три сегодня днем и сто завтра, — заметил Уилбергер. — Наверняка у вас есть приятель, у которого полно лошадей на продажу. Жаль, что я с ним незнаком.

— Он только нам продает, — пояснил Август. — Мы на деньги не скупимся.

Уилбергер вернул кувшин.

— Вы и на время не скупитесь, — заметил он. — Мое. Мы прямо сейчас к этому человеку поехать не можем, я правильно понял?

Калл покачал головой.

— На восходе.

Уилбергер кивнул, как будто именно этого и ждал.

— Ладно, — сказал он. — Если вы и оставили мне выбор, я его не заметил.

Он направился к вороному жеребцу, подтянул подпругу и вскочил в седло.

— Надеюсь, вы, ребята, меня не подведете? — спросил он. — Когда меня подводят, я становлюсь злее бездомного индюка.

— Мы всегда слово держим, — ответил Калл. — Можете рассчитывать на сорок лошадей на восходе по тридцать пять долларов за штуку.

— Мы будем здесь, — уверил его Уилбергер. — Вам за нами охотиться не придется.

— Погодите-ка, — поинтересовался Калл. — А у ваших лошадей есть тавро?

— Есть, — ответил Уилбергер. — HIС[этот (лат.)] на левом бедре.

— А они у вас подкованы? — спросил Калл.

— Все подкованы, — ответил Уилбергер. — Если встретите, приводите.

— А что значит HIC? — поинтересовался Август.

— Ну, это латынь, — ответил Уилбергер. — Проще, чем вы написали на вывеске.

— Вот как, — заметил Август. — И где вы изучали латынь?

— В колледже в Йеле, — объяснил Уилбергер. И они с Чиком уехали.

— Наверное, врет, — предположил Август. — Человек, который учился в Йеле, не станет перегонять скот, чтобы заработать на жизнь.

— Откуда ты знаешь? — удивился Калл. — Может, его семья разорилась. Или ему просто нравится жить на свежем воздухе.

Вид у Августа был скептический. Его потрясла новость, что в городе есть кто-то образованнее него.

— Прищучил он тебя, так? — спросил Калл. — Ты даже не знаешь, что означает такое короткое слово.

— Отчего же, это сокращенное от hiccough[икота (англ.)], — ответил Август уверенно. — Странное слово для клейма, с моей точки зрения.

— Как, по-твоему, Джейк напился? — спросил Калл.

— Да нет, — ответил Август. — Но я полагаю, настроение у него слегка улучшилось. А что?

— Он мне сегодня вечером нужен трезвый, — сказал Калл. — И ты тоже, кстати.

— Я могу быть таким трезвым, будто только что родился, и все едино сотни лошадей не найду, — заметил Август. — Эти цифры бессмысленны. Уилбергеру нужно лишь сорок, мы и столько ни за что не найдем. Что ты станешь делать с оставшимися шестьюдесятью, если мы их пригоним?

— Нам самим понадобятся верховые лошади, если мы отправимся в Монтану.

Август поставил кувшин и вздохнул.

— Удавил бы этого Джейка, — заметил он.

— За что?

— За то, что заразил тебя этой идеей. Джейку все легко. Такие идеи у него с одной стороны головы влетают, а с другой вылетают. Но ни одной идее еще не удавалось вылететь из твоей головы. У тебя мозг как болото. В нем и мул потонет. Посмотри на меня, живу себе почти всю жизнь в теплом климате, а ты хочешь, чтобы я все бросил и подался куда-то, где холодно.

— Почему бы и нет, если там местность получше? — спросил Калл.

Август немного помолчал.

— Я сейчас про Монтану не хочу спорить. Мы уже достаточно наспорились. Скажи мне лучше, где мы украдем сотню лошадей?

— На гасиенде Флореса.

— Я так и знал, — заметил Август. — Мы не за коровами собрались, мы организуем нападение.

Гасиенда Флореса считалась самым большим ранчо в этом районе Мексики. Оно уже существовало, когда Рио-Гранде была просто рекой, а не границей. Vaqueros пересекали ее так же запросто, как и любой ручей. Миллионы акров земли, тогда составлявшие часть гасиенды, стали теперь Техасом, но vaqueros до сих пор сохранили привычку переходить через реку и воровать скот и лошадей. С их точки зрения, они возвращали то, что им принадлежало. Центральная часть усадьбы находилась всего в тридцати милях, и именно там они держали большую часть своих лошадей, несколько сотен, на многих из которых стояло техасское клеймо.

— Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты хочешь спровоцировать войну, — заметил Август. — Старик Педро Флорес вряд ли согласится подарить нам сотню лошадей, даже если они у него ворованные.

— Везде есть свой риск, — согласился Калл.

— Ага, а тебя на риск так же тянет, как Джейка на баб, — сказал Август. — Предположим, угоним мы лошадей. И что дальше?