Одинокий голубь

— Да. Жена умерла, — поведал Соупи. — Слабенькая была, — добавил он в полной тишине, последовав шей за этим сообщением.

— Ну, по крайней мере, считай, что работу ты на шел, — заверил Калл.

— Я сам двух жен потерял, — заметил Гас.

— Слыхал, Джейк заявился, но что-то я его не вижу, — сказал Соупи. Они с Джейком когда-то были близкими друзьями, так что Соупи приехал к ним наниматься на работу главным образом потому, что ему любопытно было узнать про Джейка.

— Заявился, — подтвердил Калл, не считая нужным особо распространяться на эту тему.

— Джейк с нами, старыми кочерыжками, лагерем стоять не пожелал, — сообщил Август. — Он путешествует с камердинером, если ты знаешь, что это такое.

— Нет, но если это путешествует с Джейком, то готов поспорить, что оно носит юбку, — отреагировал Соупи. Это замечание произвело на всех странное впечатление. То есть на всех, кроме Гаса, который так и зашелся в смехе. Немножко сбитый с толку, но довольный, что получил работу, Соупи отправился вместе с Пи Аем завтракать.

— Пойду-ка и выдерну ту вывеску, что я написал, чтобы можно было взять ее с собой, — заявил Август. — Еще, может, печку выковыряю и тоже возьму.

— Бол не сказал, едет он или нет, — заметил Калл. Его это сильно беспокоило. Если Бол не поедет с ними, готовить придется Гасу, и тогда все предприятие будет поставлено под угрозу. Если не считать лепешек, готовил Гас так, что всех выводил из себя.

Так вышло, что именно в этот момент Боливар сто ял у костра с выражением глубокой печали на лице. Если он и слышал последнее замечание Калла, то виду не подал.

— Ну, у Бола характер искателя приключений, — заметил Август. — Он поедет. Если он откажется, то ему придется вернуться домой и точить свою жену куда чаще, чем ему бы хотелось.

С этими словами он поднялся и взял двух мулов, которых они впрягали в фургон. Тот, что побольше, серый, звался Жирняком, а маленький, гнедой масти, — Пинком, из уважения к его стремительным задним копытам. Их не слишком часто использовали, поскольку редко возникала необходимость волочь куда-либо фургон. Теоретически они сдавались напрокат, но мало кто их брал, не чаще раза в год. Жирняк и Пинок составляли странную пару, поскольку второй был значительно ниже первого. Август впряг их в фургон, а капитан поехал проверить верховых лошадей, нет ли среди них заболевших.

— Не бракуй слишком строго, — предупредил Август. — Может, нам придется их потом съесть.

Диша Боггетта, который спал мало и даже от этого малого не получал никакого удовольствия, почему-то разозлило это замечание.

— С чего это мы будем есть этих чертовых лошадей, когда у нас три тысячи голов скота? — спросил он. Он несколько часов ездил вокруг стада, кипя от злости.

— Откуда я знаю, Диш, — ответил Август. — А вдруг нам захочется разнообразия? Или индейцы-сиу угонят скот? Разумеется, они могут и лошадей угнать.

— Так оно и вышло в драчке у Каменного дома, — вмешался Пи. — Они подожгли траву, и я ни хрена не видел.

— Ну, я не ты, — заявил Диш. — Готов поспорить, что найду собственную лошадь в любом дыму.

— Я поехал в город, — сообщил Август. — Вы тут, парни, готовы стоять и болтать весь день. Кому-нибудь что-нибудь привезти? Что-то такое, что влезет в фургон?

— Привези мне пять сотен долларов, они вполне влезут, — попросил Джаспер.

Все захохотали, на что Август не обратил внимания.

— Вот что надо бы захватить, так это несколько гробов, — сказал он. — Вы, ребятки, в большинстве утонете, пока мы доберемся до реки Паудер.

— Привези несколько кувшинов, если найдешь, — попросил Джаспер. Он больше всех боялся утонуть, и замечание Гаса испортило ему настроение.

— Джаспер, я захвачу тебе лодку, если попадется, — пообещал Август. Он заметил, что Боливар смотрит на него злобным взглядом.

— Давай, шевелись, Бол, если хочешь со мной, — произнес он. — Чего тебе тащиться на север и тонуть?

Бол и в самом деле чувствовал себя ужасно. Все они говорили лишь о том, куда они поедут, никто не упоминал о возвращении. Может так случиться, что он ни когда снова не увидит Мексику и своих прелестных дочерей, если поедет с ними. И все же, глядя иногда через реку, где была его деревня, он ощущал усталость. Он был слишком стар, чтобы иметь дело с разочарованной женщиной, а тем более снова стать бандитом.

Вместо того чтобы забраться в фургон, он повернулся и уселся рядом со свиньями. Они нашли прохладное местечко, где подтекала бочка, и лежали на животах, с интересом наблюдая за происходящим.

— Если я через месяц не вернусь, вы, девушки, можете двигаться без меня, — объявил Август. И он уехал, потешаясь в душе над Дишем Боггеттом, который злился из-за того, что влюбился в женщину, которая ему отказывала. Уж слишком частая это беда, чтобы относиться к ней так серьезно.