Одинокий голубь

– Никак не научится бороться со своими страстями, – объяснил Уилбергер. – Надеюсь, вы его простите.

– Нам тут болтливых не надо, – туманно высказался Август.

– Так насчет лошадей, – сказал Уилбергер, возвращаясь к более серьезной теме. – Этот разговор насчет «закрыто» очень некстати. Я надеялся вернуться к своему стаду к восходу. Оно сейчас в неудачном месте. Комары сожрут моих людей, если я не потороплюсь. Если я достану достаточно лошадей, чтобы тронуться с места, я, может, остальных прикуплю по дороге на север.

– Рискованно, – заметил Калл.

– Знаю, что рискованно, – согласился Уилбергер. – А что не рискованно? Сколько вы мне можете продать сегодня днем?

Каллу надоело ходить вокруг да около.

– Три, – ответил он.

– Три сегодня днем и сто завтра, – заметил Уилбергер. – Наверняка у вас есть приятель, у которого полно лошадей на продажу. Жаль, что я с ним незнаком.

– Он только нам продает, – пояснил Август. – Мы на деньги не скупимся.

Уилбергер вернул кувшин.

– Вы и на время не скупитесь, – заметил он. – Мое. Мы прямо сейчас к этому человеку поехать не можем, я правильно понял?

Калл покачал головой.

– На восходе.

Уилбергер кивнул, как будто именно этого и ждал.

– Ладно, – сказал он. – Если вы и оставили мне выбор, я его не заметил.

Он направился к вороному жеребцу, подтянул подпругу и вскочил в седло.

– Надеюсь, вы, ребята, меня не подведете? – спросил он. – Когда меня подводят, я становлюсь злее бездомного индюка.

– Мы всегда слово держим, – ответил Калл. – Можете рассчитывать на сорок лошадей на восходе по тридцать пять долларов за штуку.

– Мы будем здесь, – уверил его Уилбергер. – Вам за нами охотиться не придется.

– Погодите-ка, – поинтересовался Калл. – А у ваших лошадей есть тавро?

– Есть, – ответил Уилбергер. – HIС[этот (лат.)] на левом бедре.

– А они у вас подкованы? – спросил Калл.

– Все подкованы, – ответил Уилбергер. – Если встретите, приводите.

– А что значит HIC? – поинтересовался Август.

– Ну, это латынь, – ответил Уилбергер. – Проще, чем вы написали на вывеске.

– Вот как, – заметил Август. – И где вы изучали латынь?

– В колледже в Йеле, – объяснил Уилбергер. И они с Чиком уехали.

– Наверное, врет, – предположил Август. – Человек, который учился в Йеле, не станет перегонять скот, чтобы заработать на жизнь.

– Откуда ты знаешь? – удивился Калл. – Может, его семья разорилась. Или ему просто нравится жить на свежем воздухе.

Вид у Августа был скептический. Его потрясла новость, что в городе есть кто-то образованнее него.

– Прищучил он тебя, так? – спросил Калл. – Ты даже не знаешь, что означает такое короткое слово.

– Отчего же, это сокращенное от hiccough[икота (англ.)], – ответил Август уверенно. – Странное слово для клейма, с моей точки зрения.

– Как, по-твоему, Джейк напился? – спросил Калл.

– Да нет, – ответил Август. – Но я полагаю, настроение у него слегка улучшилось. А что?

– Он мне сегодня вечером нужен трезвый, – сказал Калл. – И ты тоже, кстати.

– Я могу быть таким трезвым, будто только что родился, и все едино сотни лошадей не найду, – заметил Август. – Эти цифры бессмысленны. Уилбергеру нужно лишь сорок, мы и столько ни за что не найдем. Что ты станешь делать с оставшимися шестьюдесятью, если мы их пригоним?

– Нам самим понадобятся верховые лошади, если мы отправимся в Монтану.

Август поставил кувшин и вздохнул.

– Удавил бы этого Джейка, – заметил он.

– За что?

– За то, что заразил тебя этой идеей. Джейку все легко. Такие идеи у него с одной стороны головы влетают, а с другой вылетают. Но ни одной идее еще не удавалось вылететь из твоей головы. У тебя мозг как болото. В нем и мул потонет. Посмотри на меня, живу себе почти всю жизнь в теплом климате, а ты хочешь, чтобы я все бросил и подался куда-то, где холодно.

– Почему бы и нет, если там местность получше? – спросил Калл.

Август немного помолчал.

– Я сейчас про Монтану не хочу спорить. Мы уже достаточно наспорились. Скажи мне лучше, где мы украдем сотню лошадей?

– На гасиенде Флореса.

– Я так и знал, – заметил Август. – Мы не за коровами собрались, мы организуем нападение.

Гасиенда Флореса считалась самым большим ранчо в этом районе Мексики. Оно уже существовало, когда Рио-Гранде была просто рекой, а не границей. Vaqueros пересекали ее так же запросто, как и любой ручей. Миллионы акров земли, тогда составлявшие часть гасиенды, стали теперь Техасом, но vaqueros до сих пор сохранили привычку переходить через реку и воровать скот и лошадей. С их точки зрения, они возвращали то, что им принадлежало. Центральная часть усадьбы находилась всего в тридцати милях, и именно там они держали большую часть своих лошадей, несколько сотен, на многих из которых стояло техасское клеймо.

– Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты хочешь спровоцировать войну, – заметил Август. – Старик Педро Флорес вряд ли согласится подарить нам сотню лошадей, даже если они у него ворованные.

– Везде есть свой риск, – согласился Калл.

– Ага, а тебя на риск так же тянет, как Джейка на баб, – сказал Август. – Предположим, угоним мы лошадей. И что дальше?