Одинокий лыжник

— Какая разница, как вы себя называете?! Я называю себя, пароходным агентом. Но вы продолжаете служить своей разведке и, конечно, отдаете себе отчет в том, что мы существуем. Но что вы можете поделать со мной? По паспорту я — грек. Греция— суверенная страна. Вы не можете меня арестовать. А здесь, в Италии, я не стану нарушать законы страны. Я только завладею золотом. Но я буду очень острожен. Я никого не стану убивать, если этого можно будет избежать. Мэйн и Вальдини другое дело. Они гангстеры, и опасные притом. Мэйн и вовсе дезертир, как я уже говорил Блэйру.

— Я знаю все относительно Мэйна, — сказал Инглез. — Меня интересует только, как вы пронюхали про золото? Бы не могли узнать об этом в Греции.

— Вы так считаете? — Керамикос хитро прищурился. — Представьте, что о золоте я узнал именно в Греции. Счастливая случайность… Один из солдат, сопровождавших золото из Венеции, обратился за помощью к моим людям в Салониках. Его допросили, и он раскололся. А вы знаете подробности того, как Штельбен заполучил это золото?

— В общих чертах, — ответил Инглез. — Никаких фактов. Только догадки. Штельбен держал рот на замке. И я впервые слышу об оставшемся в живых солдате. Штельбен говорил, что все они погибли. Я хотел бы знать, что рассказал этот солдат.

— Что ж, я вам дам прочесть его заявление. Но сперва давайте выпьем для бодрости…

Мэйн играл что-то. бравурное, и наш разговор никто не мог подслушать.

— Учтите, это случилось, когда уже шло к развязке. Итак, золото хранилось в Коммерческом банке в Венеции. Оно было перевезено в Венецию из Рима после того, как ваши войска высадились в Анцио. Когда мы отступили за реку По, Гейндрих Штельбен получил распоряжение доставить золото в Мюнхен. Он должен был везти его на автомашинах, так как ваша авиация бомбила железные дороги с воздуха. Его путь лежал через Кортино и Больцано на Инсбрук. Представьте себе небольшой конвой и грузовики с золотом. Золото в ящиках. Два фольксвагена. Семеро немецких солдат и Штельбен. И золото. Больше чем на восемь миллионов долларов золота…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Керамикос замолчал и быстро оглянулся. Мэйн принялся играть «Данс Макабр». Карла и Вальдини беседовали. За окном по-прежнему свирепствовала вьюга. Керамикос достал из кармана потертый кожаный бумажник, вынул из него сложенные листки бумаги и протянул Инглезу.

— Вот, читайте, — сказал он.

Документ был напечатан на машинке по-немецки и датирован 9 октября 1945 года. Я воспроизвожу его здесь не по памяти, а дословно, потому что случилось так, что, когда я пишу эти строки, заявление Хольца лежит передо мной. Хольц рассказывает все просто, с солдатской прямотой. Это была, как заметил Керамикос, некрасивая история, свидетельствующая о прошлом с удивительной яркостью и подчеркивающая эту злую силу, которую таит в себе золото…