Одинокий некромант желает познакомиться (СИ)

— В перчатках — не то… следующий способ — это так называемая родная кровь. Проклятья подобного уровня создаются весьма направленными, с привязкой на крови. И по крови эту привязку можно перевести на близкого родича.

Близких родичей у Анны не было.

К счастью.

И наверное что-то такое отразилось на ее лице.

— Не спешите. Случаи бывали. Смертельно больной дед забирал проклятье внучки. Или вот мать освобождала детей. Встречалось и наоборот, но реже. В общем, случаев не так и мало, да… но мы подходим к делу. Здесь стоит упомянуть способ, по сути являющийся разновидностью перевода, но совершенно незаконной.

Пальцы затарабанили по подлокотнику. Звук получился неожиданно громким, и на дробь эту отозвался камнелистник.

— Зачать дитя. И перевести проклятье.

Тишина.

Камнелистник дребезжит, будто сочувствует.

А Анна не понимает. Она не хочет понимать такое. Она…

— Ваша мать, вероятно, узнала, что проклята, когда было слишком поздно. И она воспользовалась единственным, как ей казалось, способом убрать проклятье. Вообще, как правило, «меченые» младенцы или появляются на свет мертвыми, или умирают вскоре после рождения. А поскольку с детьми такое случается, то… мой дед полагал, что случаев подобного перевода куда больше, чем мы знаем. Он как-то пытался даже провести анализ, собрать факты о так называемых спонтанных младенческих смертях. Но кто ж ему позволит? Высокие рода свято хранят свои тайны.

— Я не из высоких родов. Моя матушка… обыкновенная женщина, — возразила Анна. — И отец. Титула не было ни у кого. И… не знаю. Мама, она… она была очень верующей.

…вот только что стало источником этой веры?

Не раскаяние ли?

— Она жива?

— Понятия не имею, — честно ответила Анна. — Еще когда я училась, она отошла от мирской жизни.

…предварительно продав квартиру и опустошив банковский счет. Вероятно, будь у нее возможность, она бы и до содержания, Анне положенного, добралась бы.

— И вы не пытались ее найти?

— Зачем? Мы никогда не были особо близки…

…что понятно, если он прав.

Ей отчаянно не хотелось, чтобы этот человек с неприятным лицом, оказался прав. Но Анна не могла не понимать, что все сходится.

К чему любить обреченного ребенка?

…проклятого.

…того, кто появился на свет лишь затем, чтобы спасти матушку… и больше детей у нее не было. А Анна не умерла. Жила себе то ли упреком, то ли напоминанием, а может, всем сразу.

— Все же ее стоит отыскать, — Александр поднялся и, заложив руки за спину, принялся ходить вдоль окна. Он и ходил-то странно. Плечи его опустились, а шея вытянулась, вся фигура наклонилась вперед, будто бы маг куда-то спешил. — Хотя бы для того, чтобы понять, где искать проклинающего.

— Думаете, он согласится забрать проклятье?

— Шанс есть, — подал голос Глеб. — Во-первых, проклинали не вас. Что бы ни сделала ваша матушка, вы к этому отношения не имеете. Во-вторых, есть закон. А в том, что касается неснимаемых проклятий, он суров. Но сперва, нам нужно отыскать того, кто проклял. И того, кто сделал проклятье.

— Думаешь, разные?

— А думаешь, среднестатистический обыватель сумеет правильно начертить пяток кругов и уравновесить их по энергетическим линиям?

Анна поднялась.

Сидеть было невыносимо. Ей хотелось бежать. И спрятаться. Закрытья за дверью. Расплакаться. Господи… почему все так? Она знала, что как дочь, разочаровала родителей, что была не такой, какой им хотелось, ибо иначе не случилось бы разлада в семье…

Но убить.

За что?

— В каком году ваша мать решила принять постриг? — спросил Глеб, отвлекая от этих обиженных детских даже мыслишек.

— Погоди… постриг принять не так просто. Если ушла в монастырь, то сперва трудницей, а там уже в послушницы. До пострига годы пройти могут, если не десятилетия. И далеко не все монастыри ведут учет. Так что…

— Не найдем?

И хорошо.

Наверное.

Одно дело гадать. Анна ведь может придумать себе историю, в которой все было иначе. К примеру, мама не знала о проклятьи… или не хотела убивать Анну… или виновата была не она, но кто-то другой, желавший семье зла.

— А о ее семье что вы знаете? — Глеб смотрел на нее снизу вверх, и в темных его глазах ей мерещилось сочувствие.

Анна устала от сочувствия.

От всего устала.

— Ничего. Мама… не любила говорить. С нами жила папина родственница, но я не представляю, куда она подевалась потом. Понимаете, я почти все время проводила в пансионате. И домой не стремилась. Появлялась на зимние праздники и еще весной. И просто когда приехала, то ее не стало.

Она бесполезна.

Кажется, об этом думали оба мастера. Переглянулись вон. И Александр едва заметно покачал головой.

— Адрес-то старый помните? Может, кто в нем будет…

— Знаете, — Анна вдруг замерла, до того удивительным ей показалось, что она не сразу подумала о такой простой вещи. — А ведь Никанор… мой муж… он наверняка искал бы… то есть, я не уверена, но и он расспрашивал меня о маминой родне. Об отце и его родичах. Он въедливый. И если так, то нанял кого-то найти.

…но нашел ли?

И если нашел, не оказалось ли, что пользы эти поиски не принесли. А раз так, стоит ли затеваться.

— Стало быть муж… — произнес Александр, глядя почему-то на Глеба.

— Бывший.