Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри

— Это магия элле, да? — Кайрайла взяла в ладони его лицо, пытливо вглядываясь в глаза. — Ты все еще ее чувствуешь?

Мужчина вывернулся из женских рук. Ему была непривычна такая забота. Сарла, первая жена, никогда бы не поинтересовалась его самочувствием. Она была все-таки слишком занята собой: сначала своей новой ролью жены, потом материнством, потом спасением их второго ребенка… С другой стороны, Кайрайла уже однажды потеряла любимого и очень не хотела снова остаться одинокой. Ибо связь между супругами у магри возникает на душевном уровне, и в случае ее разрыва в душе остается незаживающая рана.

— Чувствую, — нехотя признал он.

— Но ведь прошло столько времени! Неужели они все еще нас ищут?

— Ищут, если уверены, что мы живы! Не забывай, мы должны были наверняка погибнуть во время той бури…

— Он не успокоится, пока не увидит наши трупы. — Женщина прижалась к мужчине.

Каспар обнял ее, привлек к себе. Уже некоторое время они скрывались от бывшего хозяина. Змееныш ни за что не простит им побега. Хотя бы потому, что они…

Что они — что? Представляют для него опасность? Но разве такое возможно?

— А ты? — Он слегка встряхнул женщину. — Ты его чувствуешь? Своего хозяина?

Кайрайла прислушалась к себе.

— Не знаю, — произнесла она наконец. — Он держал меня магией… пока не появился ты. Но я не знаю, остались ли во мне следы его заклятия.

Оба прекрасно знали, что это означает. Когда маг накладывает заклятие, его практически невозможно снять полностью: остаются следы, которые тем больше, чем дольше держалось на жертве заклинание. В некоторых случаях, если заклятие или проклятие было наложено при рождении или даже на еще не родившегося ребенка, его невозможно снять вообще, ибо с течением времени всякие чары настолько сливаются с аурой жертвы, что становятся ее частью. И теперь оба магри задавали себе один и тот же вопрос — насколько четкие и крупные следы оставило в душе драконицы заклятие подчинения. И что теперь им делать?

Каспар прислушался к себе. Магия элле не успела пустить в нем глубокие корни. Все-таки он был из племени магри, природным магом, и многие чары для него были так же естественны, как умение дышать, есть, пить, ходить и разговаривать. В том числе и чары защиты. И сейчас мужчина понял, что он ощутил лишь отголосок тех чар, почувствовав их просто потому, что когда-то ощущал их на себе. Но эти чары были направлены на кого-то другого.

Но кто еще мог вызвать гнев элле?

Внутри башни царила такая глубокая темень, что Тан какое-то время стоял, давая глазам привыкнуть. Ночное зрение эльфов служило ему здесь на пределе возможностей. О мелкие предметы он, несмотря ни на что, спотыкался, а рассмотреть детали найденной вещи можно было, лишь поднеся ее к самому лицу.

На первом этаже царил разгром. Судя по всему, магический артефакт разрядился в самом низу башни, и высвобожденная энергия разворотила не только первый этаж, но и часть перекрытий наверху, так что как минимум еще один этаж рухнул вниз грудой опаленных обломков. Видимо, это был один из мощных артефактов: несмотря на то что прошло довольно много времени, Тан ощущал слабые остатки смертоносной магии.

Как ни странно, это радовало его и, пробираясь среди завалов, он испытывал чувство ликования. Таинственная смерть притаилась где-то здесь! Он отыщет источник и нейтрализует его! И тогда два дорогих ему существа не состарятся в течение нескольких лет и проживут долгую жизнь… правда, без него.

Балки, перекрытия и стены, вернее, обломки, время не тронуло, разве что кое-где они крошились под рукой, а вот мебель, предметы быта и прочие вещи либо превратились в уголь и пепел, либо истлели настолько, что рассыпались в пыль от одного пристального взгляда. Через час блужданий эльф понял, что ничего интересного так и не найдет.

Во всяком случае, здесь, внизу.

Тан запрокинул голову. Судя по темноте, хотя бы один этаж уцелел. Если это так, то его содержимое не пострадало от магического взрыва и наверняка должно сохраниться лучше. По своему опыту эльф знал, что смерть может принимать любые обличья. И она не обязательно таится внизу. Она может быть где угодно, даже за спиной.

Перевесив ножны меча и сабли за спину, чтобы не мешались, Таннелор примерился и осторожно полез вверх, цепляясь руками и ногами за неровности стен. Это было нелегкое предприятие — хотя бы потому, что эльфы не рождены для того, чтобы лазить по скалам. Перворожденные боятся высоты — юный Льор был в этом смысле исключением из правила. Но хмель ударил Тану в голову, и какое-то время он довольно бодро карабкался по стене, на ощупь отыскивая для себя опору.

Чем выше, тем становилось темнее, и в какой-то миг эльф не нашел ничего лучшего, чем оглянуться и посмотреть вниз, чтобы прикинуть, как высоко он забрался…

И почувствовал, что руки и ноги его слабеют.

— Ну ни фига себе, — прошептал Тан, поскорее зажмурившись.

Не открывая глаз, он продолжил подъем.

В какой-то миг из-под его сапога с хрустом вывернулся камешек.

Падал Тан молча.