Одинокий путник

Лешек шел вперед медленно, но все же шел. Он оказался прав – за следующим поворотом реки ее патрулировали еще двое всадников. Усталость и бессонница брали свое: каждый раз, зарываясь в снег, он боялся, что не сможет подняться, такой соблазнительной была неподвижность. Стужа высасывала из него силы, он чувствовал, как тепло уходит из его тела с каждой остановкой, он привык к непрекращающейся дрожи, и, только падая в снег, замечал, как затекли непроизвольно приподнятые плечи.

Он не позволял рукам потерять чувствительность, хотя было заманчиво оставить все как есть – через полчаса боль бы прошла сама собой, но Лешек упорно растирал их снегом, сжимал и разжимал кулаки, заставляя кровь добегать до кончиков пальцев. Замерзнуть на краю леса он позволить себе не мог, тут его тело нашли бы легко и быстро, и тогда – все напрасно.

Наверное, стоило уйти поглубже в лес и развести костер, чтобы хоть немного погреться, но Лешек боялся заблудиться, и не хотел терять времени даром – днем он так идти не сможет. Сколько еще он продержится без сна? Сутки? Стоит только задремать, и ему придет конец.

Воспоминание о теплой печке в доме колдуна кольнуло острой болью. Подогретый мед, горячие камни, к которым так приятно прижаться спиной, и неторопливая беседа после морозного дня – что может быть лучше? Лешек отбросил эти мысли – думать о тепле нельзя, нельзя! От одних лишь фантазий голова клонится вниз, и закрываются глаза. И... от этих воспоминаний сильно хочется плакать, потому что такого не будет больше никогда.

Нет. Думать надо не об этом. Он ушел, он ушел, и за сутки им не удалось его изловить. Губы разъехались в стороны сами собой, и Лешек почувствовал, как горячий комок сжимается где-то за грудиной, и тепло от него расползается по всему телу.

* * *

Дамиан придвинул мягкий пуф поближе к печке и прижался спиной к теплым камням – слишком сильный мороз, давно такого не бывало. Подогретое вино не веселило, а приводило в еще большее раздражение, мясо казалось пережаренным, и чадящая лампа грозила вот-вот погаснуть. Он вскочил на ноги и прошелся по келье. Ну где же Авда? Монахи спят, за окном воет ветер, давно перевалило за полночь, а его все нет!

Неужели так трудно изловить щенка? Пятьдесят человек только из обители, и еще столько же на заставах и в скитах? И сотня хорошо обученных воинов за целые сутки не в состоянии найти ни одного следа!

Парень замерз. Если бы он двигался, его бы давно заметили. Скорей всего, он просто замерз, и лежит сейчас где-нибудь на краю леса, и его потихоньку заносит снегом.

Стук в дверь заставил Дамиана вздрогнуть. Это не Авда – его тяжелые шаги можно услышать издалека. Дверь приоткрылась – пришедший не стал дожидаться ответа. Авва. Так может входить только авва. Дамиан скрипнул зубами и стиснул кружку в руке, так что она чуть не лопнула.

– Ай-я-яй, Дамиан... – авва покачал головой, – вкушать пищу в келье строго запрещено уставом.

Дамиан хотел сказать, что плевал на устав, но придержал язык. Авва присел на край скамьи, придвинутой к печке:

– Морозно сегодня. Не обращай внимания, я понимаю, что в заботе об обители тебе некогда было поесть днем.

Дамиан кивнул, не ожидая ничего хорошего. Авва умен, очень умен.

– Скажи мне, почему бегство какого-то жалкого певчего заставляет тебя не есть, не спать и гонять твоих людей по морозу ночь напролет?

Дамиан был готов к этому вопросу:

– Он смущал послушников богохульными речами, он сорвал крест, проклял Бога – это ли не повод?

– Не надо, Дамиан! Тебе нет никакого дела до Бога, – авва перекрестился и вознес очи горе, – и настроения послушников в компетенции Благочинного, разве нет?

– Я пекусь о благе обители, – пожал плечами Дамиан, – а парень мог бы принести ей много пользы своим пением для паломников. И в его возвращении есть резон. А кроме того, его поступок разрушает незыблемость наших устоев. Он должен быть наказан.

– Само собой. Давай говорить откровенно – я ведь не враг тебе – он унес кристалл?

Дамиан скрипнул зубами: авва просто сложил два и два. Он кивнул и отвел глаза.

– Ты мог бы сразу сказать мне об этом. Или ты считаешь, что я ничем не могу тебе помочь?

– Этого я не знаю, – Дамиан вздохнул и сел, – мальчишка скорей всего замерз в лесу, и отыскать его тело будет не так-то легко. Чем ты можешь в этом помочь?

– Ну, я могу дать тебе людей, например. Но я бы не стал полагаться на этот случай, а рассмотрел другую возможность: предположим, он не замерз. Что тогда? Ты знаешь, куда он пойдет?

– Понятия не имею! – фыркнул Дамиан, – он настолько глуп, что не потрудился закрыть крышку сундучка с кристаллом, он кричал о своем уходе перед двадцатью послушниками, вместо того, чтобы тихо выскользнуть за ворота. Он... Я не могу предсказать поведение глупца!