Одинокий рейд

— Пуск прошёл штатно. Всё что должно было — отделилось, всё что надо — раскрылось и полетело. Меня командир немедленно послал наверх, дабы лично осмотрел и проконтролировал…, ну, ничего там не сорвало, не помяло после стартовика — в скотине-то дури немеряно. Помнишь как при учебно-боевых крышку загрузочного люка «форта» перекосило — кувалдой выправляли.

Ну, и подзадержались на полубаке, пока всё осмотрели. Благо всю наледь сдуло, поплавило выхлопом — тóпалось вполне комфортно.

Потом мне Луценко «смотрите тащкапторанга…, на эсминце». Гляжу, а тёзка-то наш ратьером частит: «вивавиктория» и всё такое!

— Тёзка?

— Да эсминец — «Пьедро Буена». Не врубаешься — «Педро» тот же Пётр, только на испанском.

— А! Точно!

— Ну, так дальше! О! Думаю — пора на ГКП, поздравить наших прикомандированных аргентинцев, ну, и видимо принять…, поздравления от них!

— Ага, — ухмыльнулся вахтенный, — принять на радостях…, как там его — фернету!

— А товарищи-мучачос были видимо и не против, наверняка полагая, что у русских всё происходит через стакан.

— Дык, стереотипы у них: водка, балалайка, матрёшки, чёрная икра….

— Чапельники!

— Чего-о-о?!

— Проехали! Темнота ты[82], - отмахнулся Скопин, продолжив, — я как на ГКП пришёл — моряк, как его…, капитан де навио, с трубкой в руке вытянулся перед своим далёким и невидимым начальством, докладывал. Да с таким важным видом, словно лично метнул ракету в противника. Однако отболтавшись от вышестоящих, весь растянулся лицом в улыбке, видимо ему сладкого отсыпали в виде званий и побрякушек. Затараторил на своём — в переводе поздравления от самого Галтьери и лично от него, с непременным желании отметить победу, и знаешь так — с красноречивым жестом, щёлкнув пальцем по шее….

— Ха, уже нахватался наших словечек.

— Но Терентьев сразу зарубил все вольные позывы. И правильно. Нехрен расслабляться. Британскую атомную ПЛ аргентинцы-то так и не обнаружили. Да и наш доблестный личный состав чудить начал.

— Дристуны? А что там собственно произошло?

— А-а-а-а, знаешь уже, — Скопин отмахнулся, — да эти-то просто долбодятлы. Стащили при разгрузке несколько ящиком с аргентинскими фруктами (там же накладных приходных не было — никакого контроля), заныкали их и давились втихаря пока не покрылись сыпью да не обдристались, идиоты. Я Забиркина спрашиваю: «у тебя что, голодное детство было? Апельсинов недоедал»? Представь, этот умник мне, дескать: «генетическая память, страх перед цингой». У него оказывается дед, прадед и глубже там, как заверяет, на флоте служили.

— Так вот чего этого ботана на флот потянуло.

— Ну, видимо. Но я вообще-то про других персонажей, до которых только сейчас дошло, что мы, и они в частности, «попали»! И обратного пути видимо нет. Пóзднее у них, видите ли, зажигание. Так ты не в курсе? — Скопин увидел, что собеседник морщит лоб в непонимании.

— Я глаза продрал и сразу на вахту.

— Ну, так, Пономарёв, начмед наш, тот изначально удивлялся, что ни у кого нервного срыва или истерики не случилось после переноса. Вот и дождался себе психопациентов. А они, видишь ли, просто не дозрели — море и море, поход как поход. Даже когда ЗРК шмаляли — на учения было похоже. А тут «главным калибром» вдарили, по общекорабельной верещало «ракетная атака», вот и сорвались.

В общем, кисловатые рожы у некоторых в экипаже. Пару-тройку Пономарёв в лазарет — на успокоительное. Два дурня из дивизиона движения «шилом» набрались[83]. Знаю я их — просто так не стали бы до такого состояния. Значит, зацепило их. У одного, по-моему дети там остались, а второй — пёс его знает, может тоже отцовские инстинкты, либо за компанию нюни распустил.

— Можно подумать у них одних там кто-то остался.

— Ну и самый радикал у нас оказался новенький программист РТСник.

— Который из двоих, Лёха?

— Ага. У этого другой Фрейд в голове — бабы. Жена, две любовницы и ещё одна «женщина в Ростове на Дону».

— Где? В Ростове на Дону?! — Вытаращился вахтенный.

— Шутка — Ильф и Петров! Три у него их.

— Блин, и как он с ними управляется?

— Инструкция по применению женщины пишется посредством долгих и упорных практических исследований. Зачастую методом проб и ошибок. Фактически методом ты́ка.

— Ага, и ты́кать её ты́калкой чертовски и обоюдно приятно.

— Ну, как-то так, — Скопин и не думал ухмыляться, — я ему забудь, они уж там, а ты тут. А те, которые «они» тут: одна ещё мутной каплей на конце болтается, а другие в коляске с соской — только учатся.

— Умеешь ты успокоить, — фыркнул вахтенный.

— Нам сейчас надо без головняка и приключений отойти на старую позицию и ждать.

* * *

Однако без происшествий не обошлось.

Шли всё те же «назначенные» 26 узлов. Могли бы догнать и до 30-ти, но эсминец при таком волнении больше выдать не мог. И хоть небо и океан уже «щупали» своими средствами, даже намереваясь выпустить вертолёт, «Пьедро Буена» решили не оставлять.

Температура воздуха колебалась в районе — 5°, - 7 °, пронизывающим ветром надувая на железо корабля мгновенно намерзающую влажность.