Одинокий рейд

— Сила сигнала растёт! Параметры на азимут нулевые!

— Ага! Клюнул голубчик. К нам повернул!

Терентьев оглянулся на стоящего позади штурмана, хотел видимо что-то сказать, но тот невозмутимо пожал плечами, дескать «чего ждали — то и прилетело», поэтому промолчал.

Теперь доклады следовали через каждые пять, три, а потом одну минуту: пеленг, угол места, параметры, сила сигнала.

Самолёт быстро приближался на высоте шести тысячи метров почти встречным курсом.

— Высоко идёт, — комментировал штурман.

— Да, высоковато, — согласился командир и запросил, — обстановка в радиоэфире?

— Молчит.

— Надо его запросить.

— Давай я, — вызвался штурман.

Радиозапрос посылали трижды, прежде чем пришёл ответ.

— Чилиец, ВВС, — подтвердил штурман, — на международных, но как-то он скупо. Показалось, словно «сквозь зубы». Неужели бритт в самолёте?

— Или американец….

— Американцы, как правило, попроще.

— Не будем гадать, — не стал усложнять Терентьев, — однозначно по нашу душу, кто бы там ни был.

Самолёт проходил чуть в стороне, на тех же шести тысячах. Вышли с штурманом на мостик, но на такой высоте невозможно было определить тип самолёта даже в мощный визир. К этому времени уже неумолимо вечерело, и инверсионный след чётко выделялся бело-розовой полоской.

— Он, чё, так и просвистит мимо? — Удивился штурман, ловящий белёсый крестик в фокус бинокля.

— Нет, — Терентьев, в отличие от штурмана, не стал хвататься за оптику, — по-моему пошёл на разворот. Или из-за кривизны сферы так кажется…? Чёрт, сейчас же окончательно стемнеет, неужели он не захочет рассмотреть нас поближе?

Однако вскоре инверсионный след за удаляющейся машиной исчез, а примерно минут через двадцать пост РЛС доложил, что самолёт возвращается, постепенно снижая потолок.

— Так! Приготовиться! — Командир вернулся в рубку.

Машина чёрной точкой нарисовалась за кормой, но пилот явно показал намеренья пройти в стороне, примерно в полукилометре. И по высоте также — особо не выпендривался, опустившись не ниже тех же пятисот метров.

— Мы его случаем не уроним?

— Электроника должна «просесть», а «керосинке» его что сделается?

Звук реактивных двигателей нарастал, но отсутствие дымного выхлопа говорило о том, что машина не форсирует, сбросив скорость. Когда «Канберра» (наконец удалось определить тип самолёта) проходил траверз крейсера, по команде врубили на полную излучатели РЭБ.

Казалось ничего не произошло — самолёт продолжил свой полёт по-прямой. Теперь его — удаляющегося хорошо было видно из рубки.

— Он вырубил свои РЛС! — Доложил оператор радиоэлектронной разведки.

Терентьеву показалось, что машина слегка покачала крыльями, словно лётчик пробовал реакцию на управление. Затем самолет, не меняя курса, плавно пошёл вверх.

— Он по-прежнему «ноль» в излучении! — Продолжал докладывать оператор, — на радиозапросы не отвечает.

Ждали ещё минут двадцать, следя за меткой на радаре, «отбивая» удаляющуюся дистанцию.

— Он так и идёт не отворачивая, — подтвердил вторпом, — здаётся…, он спёкся. Пожгли мы его гетеродины.

— А у него гетеродины? — Скорей скептически, удивился Терентьев.

— Да без разницы! Начнём? Пилотяг выпускать?

— Командуй.

* * *

— Объявили готовность! — Оторвался от трубки, «сидящий» на связи с ГКП матрос.

— Ну, всё, — хлопнул в ладоши Харебов, — давай отсоединяй свои путы. Уже сотый раз всё проверили-перепроверили.

«Камов» стоял в ярко освещённом ангаре, округлив на внешней подвеске контейнеры с аппаратурой. На одном из блоков был вскрыт лючок, к нему тянулись волны проводов, от тестирующей аппаратуры. С настройкой у индикаторов возились техники из группы РТС.

Получив разрешение от старшего группы, стали отсоединять разъёмы, сматывая фидера.

— Бляха-муха, — тихо матерился один из техников.

— Что не так?

— Да я ещё на гражданке в бытовухе заметил! Возишься с проводами — обязательно перепутаются. Оставишь незабандаженные лежать за телеком, видиком и прочими приблудами…, не трогаешь их! Ну, может когда-никогда веником-шваброй там прошуршишь — один чёрт перепутаются, переплетутся. Хаос, да и только!

— А это, — словно со знанием дела пояснил Харебов, — потому что планета — наша матушка Земля вертится вокруг своей оси, наяривая, при этом, вокруг Солнца. Солнечная система, в свою очередь, вращается по краю радиуса рукава от центра галактики….

— Какого рукава? — Удивился техник.

— Рукава Ориона, неуч, — и продолжил нарочито авторитетно, — да и сама галактика раскручивается спиралью, наверняка несясь во Вселенной по определённому закону.

— Да ладно!

— Так, космонавты! — Старший группы эртээсников привлёк внимание экипажа вертолёта, — повторяю ещё раз: пойдёте на автомате по запрограммированному маршруту, вплоть до возврата на базу. В смысле на корабль. «Петю» тоже поведут строго по автопрокладчику. Но сами понимаете — инерциалка! Могут быть погрешности.

Далее! Включение главной вундервафли на автоматику мы не поставили, но по сигналу, периодически вы должны врубать передатчики. Сами. Вот вам полётная план-карта. Подкорректировали.

Харебов взял план планшетку, быстро просматривая задание:

— На тридцать-сорок секунд? Не мало?