Одинокий Владыка ищет жену. P.S. Можно с ребенком

Бедная девушка… Она вся дрожала от гнева и страха. Боялась за дочь. Я слышал, что он от нее что-то хочет и буквально издевается. Знает, что Маш’ша ему ничего сделать не сможет. Он больше. Сильнее…

Это были очередной вызов и испытание моей, некогда непоколебимой, выдержке.

*21.3*

Однако, несмотря на весь страх, отчаяние, она… она хотела защитить не только свою дочь. Но и меня! Уж не знаю, почему… В тот момент, не будь рядом Василисы, она бы точно вцепилась в него. Да дьяволицам тогда было всем до неё далеко! Такая ярость! Такой огонь полыхал в её глазах. Маленькая, на вид беззащитная и мягкая, домашняя. Она напоминала хищницу, готовую защищать свою… семью. Даже ценой своей жизни. И это заставило меня влюбиться в неё ещё сильнее… С того момента, как я перестал быть ребенком, меня впервые кто-то захотел защитить, да с таким запалом, какой был только у моей матери…

Да, Иш’Анайа тоже полюбит эту девушку, как родную, даже не сомневаюсь.

Понимая, что из-за ребенка рядом и Маш’ши, я не могу ничего ему сделать, мне пришлось тогда отступить. Увести своих. Намекнуть идиоту, чтобы он не смел больше к ним подходить. Однако он оказался, и правда, настоящим идиотом… Не услышал моего предостережения.

И прекрасно! Зато я сейчас, не откладывая ничего, смогу выместить всю злость, отомстить его же монетой. Попутно кое-что выяснить… И… Как же хочется стереть его в порошок! Смять голыми руками, спалить дотла, и чтобы треклятый снег присыпал то малое, что от него останется…

Но это было бы слишком просто. Для него.

А сейчас он сидел в машине. И дожидался, когда вернётся девушка. Думая, что она будет одна. Беззащитная…

Ну что же. Приду я. Один. И очень-очень злой.

Пальцы стиснулись до хруста костяшек, а на лице застыла хищная ухмылка…

*21.4*

Оглядевшись по сторонам, не заметив поблизости никого на улице и смотрящих в окна, я немного разбежался и, легко перемахнув через автомобиль, приземлился точно на капот. И кулак опустил на металл.

Скрежет разнесся далеко по округе, однако вдалеке, на улице сразу загудели автомобили.

А я, не давая идиоту опомниться, уже спрыгнул вниз и, вырвав дверь, отбросив её в сторону, уселся на пассажирское сиденье:

— А я ведь тебе говорил, не приближаться больше к ней, — схватив ничего не понимающего мужчину за шею, вжал его в сиденье. — Мягко. Доходчиво намекнул. Но, видимо, плечо я всё-таки тебе не сломал. Был слишком мягок… Да? Не переживай, я это исправлю.

— Хр-р… А… то… — доносилось из горла «недалёкого».

— Ну что же ты? — «участливо» посочувствовал я. — Слова связать не можешь? Ой, бедный. Как же так-то… И сил не хватает вырваться, да? Немощный и такой слабый, когда против тебя не маленькая девушка…

— Я… Пу…сти-и…

Конечно, он предпринимал всяческие попытки вырваться, сорвать мои руки с горла. Ну куда этому сирому и убогому до меня?

— Непросто быть слабым и ощущать себя безвольным, да? — я ещё сильнее вжал его в кресло, отчего у него начали лопаться сосуды в глазах, и я был вынужден немного уменьшить напор. Пока он не сдох. Раньше времени. — И что же мне с тобой сделать, после того, как я всё узнаю, — задал я риторический вопрос вслух, обращаясь только к самому себе, его мнение меня совсем не интересовало. — Будь ты на моей планете, я тебя бы подвесил где-нибудь. Да. Где-нибудь в горах под палящими лучами солнца. Чтобы твоя кожа сгорела, высохла и начала лопаться. Жажда бы мучила тебя, и ты иссыхал. И раз в пару дней я бы тебя навещал. Давал несколько глотков прохладной воды, продлевая твою агонию. Однако здесь… Увы-увы. Я не в своем мире. Но, знаешь, и это поправимо. Я могу перенести тебя… Но пока мы поступим по-другому. Пока. Тратить на тебя последние запасы маны нет желания. Поэтому, радуйся, я буду чуть-чуть более… добр.

Идиот уже трясся от страха, понимая, что ничего не может мне противопоставить. И даже перестал сопротивляться, дергаться… Совсем скучный! Никакого веселья…

*21.5*

Недовольно прицыкнув, я немного отрастил когти. Тонкая кожа легко проткнулась, и на мои пальцы стекла теплая красная кровь. Этого было достаточно.

Произнеся мысленно заклинание, я, продолжая удерживать его одной рукой, начертил большим пальцем правой на его лбу нужный символ.

Тело обмякло, а глаза застыли.

Убрав руки, вытерев кровь о ворот его же футболки, я начал задавать вопросы.

Конечно, куда проще и быстрее было бы заглянуть в его память. Но тогда я увидел бы её в его объятиях, их вместе. И в этом случае от гадёныша точно бы осталось не больше кучки пепла на сиденье… Поэтому пришлось действовать так.