Одинокий волк

В течение следующих четырех ночей, когда последний смотритель зоопарка уходил домой, я запирался в загоне с волками. И все эти ночи волки старались держаться от меня как можно дальше. На пятую ночь, сразу после полуночи, я встал и двинулся в глубину загороженного участка. Двое волков потрусили к тому месту, где я только что сидел. Они понюхали землю, и один из них помочился там. Потом они отошли от уступа и остаток ночи провели, не сводя с меня своих желтых глаз.

На шестую ночь ко мне приблизился волк по кличке Арло. Он медленно обошел вокруг меня, принюхиваясь, и ушел.

На седьмую и восьмую ночь он проделал тот же ритуал.

На девятую ночь он принюхивался, описал круг, повернулся, как будто собирался уйти, но потом молниеносно обернулся и укусил меня за колено.

Укус был не слишком болезненным. Арло, если бы захотел, мог запросто вцепиться мне в горло. Это был всего лишь легкий щипок, но я не на шутку испугался.

Настоящая сила волка не в устрашающих челюстях, которые сжимаются с давлением 100 килограммов на 1 квадратный сантиметр. Настоящая сила волка заключается в том, что, чувствуя свою силу, он знает, когда ее использовать не следует.

Я не шевелился. Рассудил, что если встану, чтобы выйти из загона, то одним легким укусом Арло не ограничится. Парализованный страхом, я ждал, пока он порысит прочь. До восхода солнца я не шелохнулся.

Намного позже я понял, что, вероятно, именно этот страх и оставил меня в ту ночь в живых. Когда новый член хочет прибиться к стае — например, одинокий волк, который собирается занять освободившееся место в иерархии, — он должен доказать, что достоин этого места, что не станет угрозой для остальных членов семьи. Его испытывают. Эти испытания носят форму укусов. Если бы я вздрогнул, когда Арло укусил меня, или встал и бросился бежать — меня могли бы загрызть.

На следующую ночь Арло снова укусил меня. Через две недели мои колени, бедра и лодыжки были в синяках и укусах. А однажды ночью он потерся об меня. Его шерсть была слегка влажной от мелкого дождя. Сперва я подумал, что он пытается вытереться, но он терся об меня мордой, макушкой и хвостом. Когда он наскочил на меня всеми своими пятьюдесятью с лишним килограммами, я упал на спину, и он укусил меня — очередное предупреждение, чтобы я оставался на месте. Он продолжал тереться об меня, пока я не начал пахнуть мокрой собакой.