Одинокий волк

Она старается не смотреть на Эдварда, произнося эти слова.

– Врачи твоего отца утверждают, что у него практически нет шансов на выздоровление, разве нет?

– Нельзя все видеть в черно-белом цвете, как они это делают, – настаивает она. – Мой отец – настоящий борец. Если кто и справится с трудностями, так это он. Он все время совершает поступки, которые остальным не по плечу.

Я делаю глубокий вдох, потому что намерен приступить к той части перекрестного допроса, которая будет не такой сдержанной и вежливой. Я закрываю глаза, надеясь, что Кара (и Джорджи) простят меня за то, что я собираюсь сделать. В настоящий момент я прежде всего отвечаю за Эдварда.

– Кара, ты употребляешь спиртное?

Она вспыхивает.

– Нет.

– Ты когда-нибудь пила спиртное?

– Да, – признается она.

– Если откровенно, в ночь, когда произошла авария, ты пила, верно?

– Одну бутылку пива…

– Но ты солгала полиции, сказав, что не пила вообще, не так ли?

– Я думала, что мне влетит, – говорит Кара.

– Ты позвонила отцу, чтобы он забрал тебя, потому что не хотела ехать домой с друзьями, которые тоже напились на вечеринке, правильно?

Она кивает.

– Мы с папой договорились: если я окажусь в подобной ситуации, он не станет упрекать меня за плохой поступок, если я ему позвоню. Он будет знать, что сам привезет меня домой живой и здоровой.

– Что сказал тебе отец, когда вы ехали в машине?

Кара чуть плотнее прижимает руку к туловищу.

– Не помню, – отвечает она, опустив глаза. – Какие-то воспоминания об аварии просто… стерлись. Я знаю, что уехала с вечеринки, а следующее, что помню, – я лежу в машине скорой помощи.

– Где ты в настоящий момент живешь? – задаю я следующий вопрос.

Смена темы разговора застает ее врасплох.

– Я? С вами. И моей мамой. Но только потому, что мне после операции пока нужна помощь.

– До аварии ты жила с отцом?

– Да.

– За те шесть лет, что твои родители в разводе, ты жила у каждого из них, я прав?

– Да, – отвечает она.

– Правда ли, что когда мама тебе стала надоедать, ты сбежала из ее дома и переехала жить к отцу?

– Нет, – возражает Кара, – мама меня не доставала, я просто почувствовала…

Она замолкает, понимая, что вот-вот собиралась произнести.

– Продолжай, – мягко подталкиваю я.

– Я почувствовала, что мне здесь не место. Она вышла за вас замуж, родились близнецы… – бормочет Кара.

– Поэтому ты покинула ее дом и переехала к отцу?

– Но он же мой папа! Не надо делать из мухи слона.

– А когда вы ругались с отцом, ты приходила в наш дом, правда?

Кара кусает нижнюю губу.

– Такое было всего дважды. Но я всегда возвращалась к нему.

– Если произойдет чудо и твой отец поправится, где ты собираешься жить, Кара?

– С отцом.

– Но еще несколько месяцев тебе нужно заботиться о собственном плече. Он тебе в этом не помощник – не говоря уже о том, что ты сама не в состоянии оказать ему помощь в реабилитации…

– Я что-нибудь придумаю.

– Чем ты будешь оплачивать ипотеку? А коммунальные платежи?

Она на минуту задумывается и ликующе отвечает:

– Из его страховки.

– Какая страховка, если он жив? – уточняю я. – Отсюда вытекает следующий вопрос: ты утверждаешь, что Эдвард пытался убить вашего отца?

– Так оно и было.

– Он отключил аппарат от розетки. В этом случае разве ваш отец не умер бы от естественных причин?

Она качает головой.

– Мой брат пытается убить моего отца, я хочу сохранить ему жизнь.

Я бросаю на нее сочувствующий взгляд.

– Но разве не правда, что если бы не ты, не твоя глупость, отец вообще не оказался бы на больничной койке?

Я вижу, как от удивления расширяются ее глаза: она осознает, что человек, которому она доверяла, только что воткнул ей нож в спину. Я вспоминаю блюда, что я ей готовил, наши разговоры за последние шесть лет. Я знал имя ее первой любви раньше, чем его узнала Джорджи; я был той жилеткой, в которую она рыдала, когда эта первая любовь стала встречаться с ее лучшей подругой.

Судья говорит Каре, что она может занять свое место. Ее верхняя губа дрожит. Я хочу броситься к ней, обнять, сказать несколько слов, чтобы поддержать, но чувствую, что не могу: в этом зале суда она – конкурирующая сторона, она – враг.

Джорджи заключает дочь в объятия и холодно смотрит на меня. Она должна была понимать, когда просила меня представлять интересы Эдварда, что этим все обернется. Что Кара – не по своей вине! – может потерять не только одного, но и второго отца.

Люк