Одинокий волк

– Я должен кое-что вам показать, – сказал я, но Кара перебила меня, лишив возможности показать бумагу.

– Волки, – заявила она, – вот кто ему нужен!

– Что?

– Папа всегда говорил, что волки общаются на ином уровне, чем люди. Возможно, он не слышит, как мы просим его очнуться. Поэтому просто необходимо отвезти его в Редмонд.

Я недоуменно уставился на сестру.

– Ты с ума сошла? Нельзя перевозить человека, подключенного к аппарату искусственной вентиляции легких, в какой-то мрачный парк с аттракционами…

– Да, совсем забыла, я же с тобой разговариваю! – отрезала она. – Мы же должны его убить.

Я чувствую, как клочок бумаги, лежащий в кармане, обжигает мне грудь.

– Кара, – спокойно сказал я, – ни один доктор не даст разрешения на транспортировку нашего отца.

– Тогда ты должен привезти волка сюда.

– Потому что «стерильно» и «волк» – синонимы? – Я повернулся к матери. – Только не говори, что ты с ней согласна.

Она не успела ответить, ее перебила Кара:

– Ты знаешь, папа горы бы свернул, чтобы спасти своего собрата по стае. Неужели ты думаешь, что стая не поступит точно так же ради него? – Она свесила ноги с кровати.

– И куда ты собралась? – спросила мама.

– Позвоню Уолтеру, – ответила Кара. – Если вы не хотите мне помочь, уверена, он обязательно поможет.

Я посмотрел на маму.

– Ты можешь ей объяснить, что это невозможно?

Мама коснулась здоровой руки Кары.

– Дорогая, – сказала она, – Эдвард прав.

Не могу вам описать, что я почувствовал, услышав эти слова из ее уст. Когда тебя считают паршивой овцой в семье, и вдруг получаешь похвалу – чувства просто переполняют.

Это единственное объяснение, которое приходит на ум, когда я думаю, почему поступил так, как поступил.

– Если я это сделаю, – сказал я Каре, – если я сделаю по-твоему и это не сработает… Тогда ты обещаешь выслушать то, что я должен сказать?

Она встретилась со мной взглядом и кивнула – молчаливый договор.

– Скажи Уолтеру, чтобы дал тебе Зазигоду, – велела она. – Этого волка мы возим в школу. Однажды Зази напугали, но отец удержал его и не дал выпрыгнуть в окно.

Мама покачала головой.

– Эдвард, как ты собираешься…

– И его нужно посадить на переднее пассажирское сиденье, – перебила ее Кара. – Его укачивает.

Я застегнул куртку.

– Если тебе интересно, – сообщил я, – состояние папы со вчерашнего дня без изменений.

И тогда Кара мне улыбнулась. Впервые улыбнулась открыто с тех пор, как я вернулся домой.

– Но это ненадолго, – заверила она.

Парк аттракционов Редмонда – жалкий анахронизм времен, когда не было 3D-фильмов и игровых приставок «Сони Плейстейшен» – Диснейленд для бедняка. Зимой здесь еще мрачнее, чем в разгар сезона. Парк закрыт, работают всего несколько смотрителей, и создается впечатление, что это место, где время остановилось. Такое впечатление только усилилось, когда меня прямо на входе, когда я перепрыгнул через турникет и оказался в парке, приветствовала местная достопримечательность – выгоревший аниматронный динозавр, с подбородка которого свисали сосульки. Чудовище зарычало на меня и попыталось махнуть массивным хвостом в грязном подтаявшем снегу.

Странные чувства овладевали мной по пути к вольеру с волками. Казалось, с каждым шагом я сбрасывал годы – и вот опять вернулся в детство. Когда я проходил мимо одного из загонов, пара волков трусила вдоль забора за мной, ожидая, не переброшу ли я им через забор кролика в качестве угощения. На самом гребне холма, над вольерами, стоял старый вагончик отца. Из трубы дровяной печи вился дымок, но когда я постучал, дверь не открыли.

– Уолтер! – позвал я. – Это Эдвард. Сын Люка.

От моего прикосновения дверь распахнулась, и на меня нахлынули воспоминания. В этом вагончике ничего не изменилось. Стоял тот же диван с мягкими подушками, изгрызенными зубами бесчисленных волчат, на котором я прочел десятки книг, пока отец рассказывал о волках посетителям парка. Та же уборная с туалетом, в котором вода спускалась нажатием ноги.

Стояла узкая кровать – место, где все и покатилось к черту.

Глупая идея, зачем я только послушал Кару! Следует просто вернуться в больницу… Я выбежал из вагончика, хлопнув дверью, и услышал звуки блюграсс со стороны деревянного сарая, где хранилось свежее мясо для волков. Я заглянул в сарай и увидел Уолтера в фартуке. Он огромным ножом разделывал тушу оленя. Наполовину индеец, Уолтер был высоким детиной, лысым, с татуировками, которые покрывали обе руки. В детстве он то зачаровывал меня, то пугал.

Уолтер смотрел на меня, как будто увидел привидение.

– Это я, Эдвард, – сказал я.

При этих словах он выронил нож и заключил меня в свои медвежьи объятия.

– Эдвард, если бы ты не был вылитым отцом… – Он отступил назад и нахмурился. – Он…

– Нет, – тут же ответил я. – Он без изменений.

Я выглянул из сарая – из-за забора с меня не сводили взгляда трое волков. Отец, бывало, рассказывал о мудрости волчьих глаз; даже дилетант, который вступает в контакт с животными, часто чувствует себя неуютно, когда оказывается лицом к лицу с волком. Они не просто смотрят на тебя, они проникают внутрь тебя. Я подумал, что, возможно, Кара права.