Одинокий всадник

Наконец-то поднявшееся солнце вовсю принялось разогревать землю. И Киикбай, нежась в его лучах, начал слегка подремывать. Разморенное теплом, тело мерно покачивалось в седле и, если посмотреть со стороны, казалось, не слушалось хозяина. Он то клонился вперед, то откидывался назад, съезжал на одну, на другую сторону, а голова была опущена так, что касалась груди. В конце концов он чуть не свалился.

Кажется, конь под ним споткнулся, и Киикбай едва успел схватиться за гриву. Едущий рядом Баймагамбет сиял своим единственным оком и похихикивал. Парню стало стыдно за себя: тоже джигит! Ночь не поспал — и уже расклеился. Краска бросилась ему в лицо — сна как не бывало!

Он остановил коня, сходил по надобности в заросли чия. Баймагамбет, дожидаясь его, подтянул подпругу, проверил, хорошо ли держится седло, и неожиданно заметил, как лошадь Киикбая, стоявшая в ожидании хозяина, потянулась всем телом.

— Браток! — крикнул он подходившему парню. — Твой конь потянулся — это к удаче!

— Ты веришь в приметы, ага? — пряча улыбку, спросил Киикбай и поставил ногу в стремя.

— Как не верить, если все сбывается! Не знаю, правда, насколько точен твой конь, а в моего без ошибки можно верить. В тот день, когда мы покидали Косагач, утром он ни с того ни с сего стал бить копытом землю. Тогда я и сказал самому себе: эх, долог будет наш путь! Так и выходит...

Киикбай не стал спорить. Разве переубедишь этого здоровяка? Он и в приметы верит, и над могилами молится. Пусть верит, если ему так нравится. К тому же в тот момент, когда он слушал Баймагамбета, неожиданно вспомнилось, как он чуть было не вылетел из седла. И ему опять стало не по себе.

— Ага, неужели тебе спать не хочется? — спросил он.

Баймагамбет тяжело вздохнул и сознался:

— Если правду сказать, из последних сил держусь.

Очень это успокоило Киикбая, хотя он и подумал, что, может, Баймагамбет просто подбадривает его: мол, не стыдись, со всяким бывает!

Умытая дождем, посвежевшая степь млела под веселыми лучами солнца. От облаков, которые так долго скитались над головами, пока не превратились в грозовые тучи, не осталось и следа. Небо было чистым, сияющим нежной голубизной, и сейчас уже плохо верилось, что вчера оно бесновалось молниями и громом.

Усталые кони, тоже дрожавшие всю ночь, теперь вяло перебирали ногами, и все же часа за два путники одолели около двадцати километров. Баймагамбет поднял плеть и указал вперед:

— Приближаемся к аулу Бесоба. Во-он они, пять курганов, в честь которых назвали аул.

Только теперь Киикбай обратил внимание на эти курганы. Они стояли в ряд и сквозь марево едва виднелись. Аул, должно быть, и размещался где-то неподалеку от них, но рассмотреть его пока не удавалось.

Они подстегнули коней.

Киикбай не отрываясь смотрел на курганы. В первый раз он видел такие же еще в детстве, когда однажды дед взял его с собой в какую-то поездку. Тогда они тоже наехали на курганы. Дед спешился, не торопясь обошел каждый, ведя внука за руку, помолился, потом объяснил Киикбаю: «Это не просто кучи земли, поросшие травой, сынок. Это — могилы. Могилы наших предков. Только лучших сынов своих хоронил народ вот так — насыпая над телом курган... Мы не знаем их имен. Имена унесло время, но знаем другое, не менее важное: это были знаменитые воины, защитники родной земли, радетели за народное счастье...»

И сейчас, глядя на курганы, к которым они держали путь, Киикбай отчетливо вспомнил эти дедовы слова, и то ли грусть, то ли легкая печаль прокралась в сердце.

Мысли его были просты и понятны каждому: нет, не зря предки насыпали эти холмы, видимые издалека. Должно быть у народа что-то такое, что каждый раз напоминало бы ему о добрых деяниях и славных свершениях навсегда ушедших людей.

Пять курганов. Пятеро равных по заслугам и славе предков покоятся там. Как бы хотелось знать Киикбаю, кто они были, эти люди, над телами которых рыдало столько людей. Что народу было много, сомневаться не приходилось. Такой курган не насыпать и сотне человек. Здесь нужны тысячи.

Аул действительно располагался рядом с курганами, прямо у подножия хребта. Баймагамбет сказал, что с оружием идти туда не следует. Если враг наготове, он тут же начнет стрелять, увидев вооруженных. А без оружия — кто они? Просто путники.

Они спрятали оружие в гуще полыни и двинулись в аул налегке.

Активисты быстро собрались в юрте председателя аулсовета, здесь было довольно много знакомых Баймагамбета, кое-кого знал и Киикбай. Естественно, начались обычные приветствия, расспросы о здоровье родственников, о делах. И когда наконец все ритуальные обязанности были выполнены, прибывшие рассказали о цели своего приезда. Выяснилось, что слух о происшествии в Косагаче достиг уже и этого отдаленного аула. Во время ливня все, понятно, прятались в юртах и головы наружу не высовывали, но сегодня, за это можно поручиться, никто из посторонних не появлялся ни в ауле, ни вблизи его.

Приехавшие поели, подзапаслись провизией в дорогу, сменили коней, долго благодарили бесобинцев за гостеприимство и отправились дальше. Теперь их путь лежал в Кулакчий.